«Пигля»: Отчет о психоаналитическом лечении маленькой девочки - страница 18

Вечером того дня, когда она вернулась после приема у вас, Пигля сказала мне: „Я боюсь черной мамы. Мне надо опять ехать к доктору Винникотту, к новому доктору Винникотту“. Она всегда так официально говорит о своих визитах к вам, за исключением того дня, когда она, как раз перед последней поездкой к вам, довольно ласково напевала: „Винникотт, Винникотт“.

Она сейчас несколько раз говорила о том, что должна ехать к доктору В. из-за черной мамы. „Почему ты не сказала доктору В.?“ — „Ну как же, я сказала ему о бабаке“. — „Это оттуда дети появляются? Бабасвечка, при свете свечей“. (The babacandle, by candlelight).

Она жаловалась на то, что у нее болит пися. „Ты что, ее потерла или это из-за подгузника?“ — „Потерла. Она черная. Дай мне белого крема, чтобы она поправилась. Тогда я смогу ее потереть еще“.

Мы наблюдали, как с гор спускались сумерки. „Когда стемнеет, я буду бояться. Доктор В. не знает, что я боюсь темноты“. — „А почему ты ему об этом не сказала?“ — „Я убрала всю темноту“.

Несколько дней после того приема я-таки была очень черной мамой. Пигля не верила ничему из того, что я говорила. Она разбила несколько предметов, в том числе сахарницу, из которой постоянно брала себе „большие сахарины“, хотя это и запрещается. Кажется, она себя ужасно чувствует, когда что-нибудь поломает, если это нельзя сразу же починить, даже если это что-то совсем незначительное. Поскольку с нами сейчас живет моя мама, она, в основном, и оказывается черной мамой. И мы с Пиглей хорошо ладим. Тут уж Пиглей становлюсь я, а она — мамой. Она сейчас не очень внимательная и аккуратная. Вчера были такие два разговора: „Пигля, ты меня любишь?“ — Я: „Да“. Она: „Ты помнишь, когда я разбила тарелку?“ — Она: „Ты меня любишь?“ — Я: „Да, а ты?“ — „Нет, я тебя не люблю. Ты черная и меня потом сделаешь черной“.

Письмо от матери, написанное во время отдыха за границей

„Мы снова хотим вам написать, потому что очень беспокоимся за Пиглю. И мы хотели бы, чтобы вы сказали, не требуется ли ей полный психоанализ, хотя, если это так, мы не очень хорошо представляем, как это сделать.

Больше всего нас тревожит сужение ее мировосприятия; кажется, что она совершенно замкнулась в своем собственном мирке, как бы огражденном от всей остальной жизни. Единственные мысли, которые занимают Пиглю, кроме постоянного требования каких-либо вещей и своей внешности, вращаются вокруг ее воспоминаний (основанных на том, что она от кого-то слышала, или на рассказах из жизни семьи) о том времени, когда она была младенцем и еще не умела говорить.

Она все больше и больше говорит искусственным слабым голосом и становится все более аффектированной и неестественной. Она теперь изо всех сил старается привлечь к себе внимание, зачастую устраивая драматические сцены.

Пигля по-прежнему очень пугается по ночам — хотя теперь меньше говорит об этом, когда ложится спать, — однако ночью несколько раз просыпается, иногда с плачем.

Говорит, будто плачет она потому, что темнота сделает ее черной. (Как-то вошла ко мне в комнату проверить, не черная ли я). Ночью она, кажется, вспоминает все обиды, которые претерпела за день. (У нее теперь склонность к мгновенным агрессивным поступкам, например, может бросить камень мне в голову или ударить Сусанну по руке подносом). „У Сусанны болит рука?“; „У тебя разбита голова?“; „Дай мне иголку зашить одеяло“; „Не хочешь зашить мне голову?“; „Тебе я не могу зашить, ты очень твердая“.

В другой раз ночью она сказала: „Ты помнишь, как доктор меня уколол?“ (сделал инъекцию). „Мне нужно к доктору, я заболела, вот здесь“ (показывает на свою писю).

Письмо от матери по возвращении домой

„Мне хотелось бы сообщить вам еще кое-что о Пигле.

Я чувствую, что за счет чего-то, что я не могу определить, ей стало лучше. Прошел период, когда все ей было скучно, она ко всему была безразлична и всем недовольна, к тому же проявляла безудержную деструктивность — рвала и метала, ломала или пачкала вещи. Сейчас она производит впечатление существа, которое в большей степени живет собственной жизнью, в ней меньше манерности и неестественности.