Пикколетто - страница 4

стр.

Дед Мороз радостно заулыбался:

— Хоть десять! Выбирай любую.

— Подари мне Марию-Грацию.

— Кого, кого? — удивился Дед Мороз.

Понимаете, как и многие старики, он быстро забывал имена.

— Марию-Грацию. — Пикколетто показал на куклу, которая застыла со щёткой в руке.

— Эту? — Дед Мороз снова помрачнел. — Ведь это не моя кукла. Обязательно эту?! Хотя постой…

Он схватил мешок и опрокинул его. И на пол посыпались разные игрушки.

— Тут должна быть похожая. А, вот она! Смотри, эта кукла даже больше, чем Мария-Грация. И волосы у неё покрасивее. На, бери.

Пикколетто покачал головой.

— Да ты сам подумай! Разве я могу дарить чужую вещь? Далась тебе эта Мария-Грация.

Но Пикколетто больше его не слушал.

«Стать выше ростом нельзя. Унести домой Марию-Грацию тоже нельзя». Дед Мороз решил над ним подшутить!

У Пикколетто на глазах заблестели слёзы. Печально согнувшись, маленький трубочист побрёл к камину. Он в последний раз обвёл взглядом комнату, потом посмотрел вверх.

Через дымоход был виден лишь тоненький ломтик неба. Но сколько на нём было звёзд! Больших и совсем маленьких, похожих на сверкающие хрусталики.

— Прощай, Дед Мороз, — негромко сказал он.

Бедняга Дед Мороз от смущения даже закашлялся.

— Всё-таки уходишь, — пробормотал он. — Я стольким людям принёс радость! А вот тебе не сумел. Старею, видно.

— Нет, это я сам виноват. Прошу чего не следует.

— Конечно, стоит ли горевать из-за какой-то куклы?! — обрадовался Дед Мороз. — Посмотри, чем плохи эти оловянные солдатики? Хочешь?

Ничего не ответив, Пикколетто начал взбираться по ступенькам.

— Подожди. Я подарю тебе духовое ружьё. И ещё костюм индейца.

Но Пикколетто уже исчез в дымоходе.

— Нет, подай ему непременно куклу! — сердито пробурчал Дед Мороз. — Не понимаю, зачем взрослому человеку кукла?

А ведь верно, зачем ему кукла? Странные люди, эти взрослые, не правда ли?

Едва Персино увидел друга, он сразу открыл зелёный глаз.

— Откуда ты? — промяукал он.

Пикколетто молчал.

— Ну и холодище! — чуть громче промяукал кот.

И снова не получил никакого ответа. Он закрыл зелёный глаз и открыл красный. Так он всегда делал, когда волновался.

«Что случилось с Пикколетто? Почему он такой невесёлый? Тут есть над чем голову поломать».

Но долго ломать голову ему не пришлось.

— Угадай, какой у кукол голос? — вдруг сказал Пикколетто.

Тут уж Персино открыл оба глаза и с величайшим изумлением поглядел на Пикколетто.

— Она такая добрая. Щёткой меня почистила, — продолжал говорить сам с собой Пикколетто. — Какое мне дело, что внутри у неё пружина. Главное, она обо мне заботилась, ухаживала за мной. И не посмотрела, что я ростом не вышел. Я бы её заводил каждый вечер. Водь и часы, если их не завести, наутро остановятся. Значит, она устроена, как часы?! Ну конечно.

— Кто, какие часы? — тревожно мяукнул Персино.

— Так, ничего. Я видел куклу. Её зовут Мария-Грация. Какой у неё приятный голос! И какая она заботливая! Только она не моя, а Стефано.

— Кого-кого? — удивился Персино.

Но Пикколетто так громко разговаривал сам с собой, что ничего не слышал.

— Зачем, спрашивается, Новый год бывает? Чтобы тебе оловянных солдатиков дарили? На что они мне?! А вот стать выше ростом нельзя. Ну почему так получается, что ничего не получается?! Даже в Новый год!

Нз всего этого кот понял только, что в весёлую новогоднюю ночь Пикколетто ужасно несчастлив и одинок.

— Здесь сыро, — сказал он. — Не пойти ли нам домой?

— Куда? — рассеянно переспросил Пикколетто.

— Уже поздно. Нам пора домой, — повторил Персино.

Домой?! В его холодную, голую комнату на втором этаже.

Разве сравнишь её с роскошной спальней Стефано?! Но что поделаешь? Когда-нибудь нужно идти домой.

И они стали осторожно спускаться по лесенке. Пикколетто впереди, кот Персино сзади.

— А знаешь, я видел сегодня богатого мальчика! — обратился Пикколетто к коту. — Он спал. До чего странные люди попадаются!

Персино удивился: что же тут странного?

И Пикколетто вмиг ему всё объяснил:

— Понимаешь, он спал! Спал в новогоднюю ночь, хоть он богач. Зачем тогда, спрашивается, быть богатым?

— Чтобы спать в мягкой постели, — промяукал в ответ Персино.