Пинакотека 2001 01-02 - страница 26

. Суждения «скифа» сродни критике, которой подверг Шаппа Гримм, чье опровержение написано если и не в соавторстве с Дидро, то, безусловно, под его влиянием: только «настоящий француз», которого небеса наградили «даром все знать, ничему не учась, все видеть, ни на что не глядя, все угадывать, не будучи колдуном, и все постичь, скача во весь опор из Парижа в Тобольск», мог предать печати столько лживых измышлений. Аббат показал себя человеком «невежественным, дерзким, пошлым, ветреным, охочим до бессмысленных мелочей и равнодушным к истине» 6* . Гримм в своей «Литературной, философической и критической корреспонденции» предъявляет Шаппу сходные упреки и бранит за отличающий его «Путешествие в Сибирь» «ребяческий, поверхностный, легкомысленный тон школяра или невежды, строящего из себя философа» 7* .

Все дело в том, что Шапп нанес серьезный удар по тем идеальным конструкциям, которые возводили философы: он развенчал российскую абсолютную монархию. Фонтенель, отдавший Петру I дань восхищения еще в «Похвальном слове Лейбницу» (1716), в 1725 году, после смерти императора, посвятил его памяти настоящий дифирамб. Покойный царь, величием свершений не уступающий Августу или Карлу Великому, пишет Фонтенель, приобщил к цивилизации великий народ, который прежде «не принадлежал к Европе». Петр, этот новый Александр, «законно» прибегнул к деспотической власти, дабы силой навязать своей стране просвещение 8* .

Несколькими годами позже за исчисление победоносных сражений российского императора берется Вольтер; в его «Истории Карла XII» Петр изображен демиургом, реформатором и законодателем нации, основателем империи, которая по его воле явилась из небытия в готовом виде. Рукотворная Россия призвана служить образцом Европе. Вольтер согласился также сочинить «Историю Российской империи» по источникам, навязанным ему русским двором. Не смущаясь ролью заурядного ис ториографа, Вольтер торжествует: «Родился Петр, и с ним родилась Россия!» 9* Этому образцовому государю мир обязан созданием современной, просвещенной империи. Еще несколько лет спустя в «Философском словаре» в статье «Россия» Вольтер помещает следующую отсылку: «См. Петр Великий» – ведь без Петра не существовало бы и России. Действуя почти провокационно, отводя европейским монархам роль статистов или вообще предавая их забвению, Вольтер положил начало «спору о России» 10* .

В ходе этого спора, который французские мыслители вели на протяжении всего XVIII столетия, служились два образа России. Фонтенель, Вольтер и их последователи описывали Россию как страну современную, «прогрессивную». Их оппоненты придерживались более традиционных взглядов, восходивших к авторам XVI и XVII веков, Герберштейну и, главное, Олеарию (сочинителю, на которого до появления Вольтера писавшие о России ссылались чаще всего); традиционную позицию занимал Руссо и (в смягченной форме) Монтескье. Автор «Духа законов» обвинял Петра в чрезмерной жесткости; не отрицая необходимости реформ в принципе, он критиковал формы их осуществления: по мнению Монтескье, царю следовало бы восстановить старинные нравы (например, те, какие господствовали в эпоху Киевской Руси) и попытаться уничтожить следы многовекового татарского ига, которое является одной из главных причин нынешнего жалкого состояния страны 11* , – мысль, усвоенная и переданная аббатом д'Отрошем.

Французы, наблюдавшие за спором философов о России, казалось, колебались, не зная, с кем согласиться: с одной стороны, в умах слишком прочно укоренились представления о варварской Московии, с другой – многие были рады приветствовать явление современной России – воплощение идеальной цивилизации. Эта двойственность, высказывающаяся в разных текстах с разной степенью четкости, хорошо видна в «Большом историческом словаре» Морери. Написанная в настоящем времени статья «Московия» содержит описание нравов, какие рисовали Маржерет, Олеарий и их подражатели. Однако упоминая Петра I, автор отсылает читателей к особой статье, посвященной этому государю. Статья же, озаглавленная «Петр I, царь, или император российский» написана, разумеется, в прошедшем времени, но выдержана в совершенно ином тоне: она содержит краткое изложение фонтенелева «Похвального слова Петру» и вольтеровских «Анекдотов о царе Петре Великом»