Пионер, 1951 № 05 - страница 2

В добрый путь, ребята! Пусть весёлым и радостным будет для вас это лето! Пусть в отдыхе и полезных пионерских делах растут и крепнут ваши силы к новому учебному году - к ещё одному счастливому году вашего ясного и безоблачного детства, озарённого отеческой улыбкой великого друга детей - Иосифа Виссарионовича Сталина.

Рассказ Г. Скребицкого

Рисунки Ф. Глебова и В. Трофимова

Узкая тропинка шла вдоль самого берега. Направо виднелись серые скалы, поросшие мохом и низкорослым соснячком, налево - широкий залив Белого моря, усеянный зелёными лесистыми островками.

Была пора отлива. Море отошло от берегов, обнажив скользкие камни, покрытые водорослями и ракушечником. Между камнями темнело илистое дно и поблескивали лужицы.

Чайки с криками суетились на отмелях, ловили оставшихся на песке после отлива мелких рыбёшек. И тут же у берега плавали нарядные морские селезни гагуны, красивые птицы с ярко-белой спиной, тёмной головкой и крыльями и нежнорозовой грудью.

Я слушал голоса морских птиц: гуканье гагунов, протяжные стоны чаек, писк длинноносых кулико-сорок. И всё это вместе с монотонным плеском моря, с лёгким шумом ветра в вершинах сосен сливалось в своеобразную музыку северной весны.

В воздухе пахло оттаявшей землёй и молодой, свежей зеленью. Был уже конец мая, а на берёзах ещё только распускалась листва, и в глубоких впадинах между горами повсюду белел снег, напоминая о том, что здесь, на далёком севере, он не сразу уступает солнцу свои права над землёй.

И всё-таки, несмотря на этот снег, несмотря на тощую, едва заметную зелень, весна, настоящая весна чувствовалась повсюду - и в воздухе и на земле.

Я поглядывал то на море, то на скалистые берега и ощущал во всём теле удивительную бодрость, хотя шёл, не отдыхая, уже больше четырёх часов. Из дома я вышел ровно в полночь, чтобы к утру дойти до рыбачьего посёлка, который находился километрах в двадцати.

На севере в мае уже нет ночной темноты, светло, как днём, солнце заходит только на часок - другой за вершины гор. И как красивы эти предутренние часы, какие краски на небе и на земле! Розовый свет зари широкой волной плывёт по небу с запада на восток. Море и горы тоже розовые, и с каждой минутой этот свет становится всё ярче, всё теплее.

А вот и солнце. Оно показалось из-за горы и золотым дождём рассыпалось по тихой поверхности моря.

Я прибавил шагу, быстро обошёл лесистый мысок и прямо за ним в глубокой бухте увидел рыбачий посёлок - десяток домов, разбросанных по берегу моря и вдоль небольшой быстрой речушки, бегущей с гор.

Несколько в стороне от других, у самого моря, стоял один домик, вероятно, сторожка рыбачьей бригады. Возле него виднелись привязанные лодки, а на берегу сушились сети.

Когда я подошёл поближе, меня поразила стайка гагунов, плававших у берега, будто домашние утки. Я знаю, что гага - доверчивая, не пугливая птица и не очень боится человека. Но почему именно здесь, в бухте, перед самой, рыбачьей хижиной, плавали гагуны? И главное, почему они так спокойно продолжали кормиться, когда я подошёл?

Над дверью дома была прибита дощечка с надписью. Я прочёл и удивился: «Биологическая станция». Странно, что я ни разу не слышал о ней, и какая же станция может находиться в таком крошечном помещении?!

Несмотря на ранний час, из трубы дома поднимался дымок. Я постучал в дверь.

- Войдите! - послышался голос.

Я вошёл. Передо мной была обыкновенная деревенская комната с большой русской печью, с лавками вдоль стен. Бревенчатые стены все сплошь были увешаны плакатами о лесонасаждении, об охране птиц, о разведении рыбы… Возле стола в углу лежало несколько дуплянок, скворечников, а на окне стояли две банки с водой, и в них плавали рыбки.

У печи на лавке чистил рыбу худощавый старичок.

- Здравствуйте, дедушка! Что это у вас здесь за учреждение? - спросил я. - Понять не могу, куда я попал.

- А ты разве не прочёл, что над дверью написано? - ответил старичок. - Это наша биостанция.

- То есть чья ваша? - не понял я.

- Ну, наша, школьная, юннатская.

- Ах„.вот в чём дело! А я и не знал, что при вашей школе биостанция есть.