Пионер, 1951 № 05 - страница 4

Дядя Федя достал из угла свёрнутый рулон бумаги и бережно развернул его:

- Гляди!

На листе было нарисовано несколько контуров зайцев. Отдельные участки туловища у них были заштрихованы, обозначая места линьки.

- Это всё нужно, чтобы определить, когда у зверя мех цену имеет, - пояснил мне старик и, помолчав, добавил: - А вот наши девочки Шура с Валей за лесной птицей следят: за тетеревом, глухарём. Когда они яйца несут, когда птенцов выводят… У нас в лесу штук десять гнёзд на примете…

- Ну, а вам тоже задание дано? - спросил я.

- А то как же! - весело ответил дядя Федя. - Я гагой занимаюсь, да и- не один, у меня целая бригада ребят.

- А можно ваше хозяйство поглядеть?

- Конечно, можно! - с радостью согласился старичок.

Мы вышли из сторожки. Уже начинался прилив. Многие камни, которые я видел на берегу, когда шёл сюда, были теперь в воде. И возле этих камней, как белая пена, покачивалась на лёгкой волне стайка гагунов.

- Ишь, и не уходят отсюда, подружек дожидаются, - улыбнулся дядя Федя.

Мы отошли от крыльца всего на каких-нибудь десять - пятнадцать шагов, и я заметил на берегу сделанные из камней невысокие загражденьица. Некоторые из них были сверху слегка прикрыты обрезками старых досок. Я с удовольствием поглядел на них. Такие же заграждения я когда-то видел в гагачьем заповеднике.

- Вот наши домики для гаг, - сказал дядя Федя. - Это всё мы с ребятами мастерили. Ведь гага, что скворец: только устрой для неё хибарку, сразу займёт. В таком доме ей сидеть куда способнее, чем на открытом берегу. Ни дождь, ни ветер не побеспокоят. И пух в гнезде лучше сохраняется. А как только выведутся гагачата, уйдут с матерями из гнёзд, мы весь этот пух соберём и в город сдадим.

Мы подошли к ближайшему гагачьему домику.

Я увидел большую коричневатую птицу, очень похожую на утку. Она сидела совсем неподвижно, прижавшись к земле, и только внимательно наблюдала за нами.

Немного поодаль виднелось ещё несколько таких же домиков.

Обходя их, мы нечаянно спугнули с гнезда гагу. Она отлетела к морю и села на воду.

Я осмотрел оставленное птицей гнезда В нём лежали крупные белые яйца, гнездо было выстлано серым пухом.

Наконец-то мне опять довелось увидеть этот замечательный гагачий пух, самый тёплый и самый лёгкий на свете. Он идёт на одежду для северных лётчиков, моряков, зимовщиков, исследователей полярных стран.

Весною, перед тем как насиживать яйца, гага выщипывает у себя из грудки пух и выстилает им своё гнездо. Собираясь слететь с него, чтобы покормиться в море, гага тщательно закрывает яйца пухом, будто укутывает их тёплым одеялом.

Мы с дедушкой нашли два таких укрытых пухом гнезда. Гаги с них улетели на кормёжку.

- А сейчас я тебе ещё одну штуку покажу, - сказал мой спутник и повёл меня обратно к дому.

Сзади него была пристроечка с коптильней для рыбы.

- Вот погляди-ка в печку, - предложил старик.

Я присел на корточки, заглянул внутрь ч даже отшатнулся от неожиданности. Прямо перед моим лицом, в самом растворе печи, сидела гага.

- Это моя умница здесь сидит, - улыбнулся дедушка. - Её и погладить можно. Она не боится.

Я осторожно протянул руку и погладил птицу по гладкой, будто шёлковой головке. Но гага даже не двинулась с места, только плотнее втянула голову в плечи.

- Что, хороша? - любуясь птицей, сказал старичок. - Совсем ручная. И нашла же место, где детей выводить! Из-за неё мы с ребятами другую печку для копчения рыбы сложили, чтобы её гнездо не нарушить…

Ну, а теперь домой пойдём, - добавил дядя Федя. - Заводил я тебя совсем и чайком даже не угостил. А то, глядишь, скоро мои юннаты придут, за дела примемся, тогда уж не до чая будет.

Я смотрел на старичка и думал, что он и в самом деле настоящий юннат.

Дедушка - юннат! Как это славно, звучало и как подходило к этому чудесному старику!

Н. Александрова

Хороший город Кишинёв! Зелёный, солнечный, красивый. Улицы словно сады, вдоль тротуаров тянутся аллеи сирени, белой акации, черёмухи. Загляни в любой, самый маленький дворик - и непременно увидишь в нём зелёное деревцо.