Пионовый фонарь - страница 36
Они вышли из людской и остановились перед верандой.
— Коскэ и Гэнскэ, — сказал Иидзима. — Подойдите ко мне.
— Господин, — торопливо сказал Гэнскэ, не трогаясь с места. — Я сейчас по-всякому говорил с Коскэ у нас в людской. Не воровал он, по-моему, господин. Вы, конечно, совершенно справедливо изволите гневаться на него, но позвольте покорнейше просить вас, господин, отложить казнь до следующего двадцать третьего числа…
— Погоди, Гэнскэ, — сказал Иидзима. — Коскэ, подойди сюда.
— Казнь будет в саду? — осведомился Коскэ. — Позвольте постелить рогожу, чтобы не залить все кровью.
— Поднимись на веранду.
— Слушаюсь… Значит, казнь будет на веранде. Это неслыханная честь. Благодарю вас, господин…
— Мне неприятно, Коскэ, что ты говоришь так, — сказал Иидзима. — Слушайте, ты, Гэнскэ, и ты, Коскэ. Я виноват перед вами. Деньги нашлись, я вспомнил, что перепрятал их в другое место. Радуйтесь же. И я рад, ведь не было бы мне прощения, если бы я заподозрил чужих людей, а не собственных слуг. Я прошу вас извинить меня.
— Так деньги нашлись, — радостно вскричал Коскэ. — Значит, я больше не вор? Меня больше не подозревают?
— Да, — сказал Иидзима. — Тебя никто не подозревает. Я совершил оплошность.
— Благодарю вас, господин! Я всегда был готов умереть от вашей руки, но каково идти на смерть с мыслью о том, что вы считаете меня вором! А теперь я чист от подозрений! Казните же меня!
— Я поступил опрометчиво, — возразил Иидзима. — И хорошо еще, что ты мой вассал. Будь на твоем месте кто-нибудь из моих друзей, мне пришлось бы вспороть себе живот… Даже этого, может быть, оказалось бы мало. Мне стыдно, что я так глупо обвинил своего верного вассала, — Иидзима низко склонился перед Коскэ, уперев руки в половицы. — Прошу твоего прощения.
— Не надо, господин, — проговорил Коскэ. — Я не заслуживаю этого… Какая радость, правда, Гэнскэ?
— Еще бы! — сказал Гэнскэ.
— Гэнскэ, — торжественно сказал Иидзима. — Ты же подозревал Коскэ и даже бил его! Проси у него, прощения!
— Конечно, — с готовностью сказал Гэнскэ. — Прости и меня, Коскэ, прошу тебя…
— И ты тоже хоть чуть-чуть, а подозревала Коскэ, не так ли, Такэ?
— Не то чтобы подозревала, — сказала О-Такэ, — а просто думала, что непохоже это на нашего Коскэ… Самую малость подозревала.
— Вот и проси прощения. И ты тоже, Кими!
Служанки извинились перед Коскэ и поздравили его. Тогда Иидзима повернулся к О-Куни.
— Слушай, Куни, — строго сказал он, — ты подозревала Коскэ сильнее всех. Ты пинала его и била. Проси у него прощения… Что же ты? Даже я извинялся, кланяясь ему до земли! Тебе же надлежит извиниться еще более учтиво!
О-Куни была вне себя от разочарования и злости. Ее замысел снова сорвался. Мало того что нашлись деньги, ее еще заставляют просить извинения у этого Коскэ! Обида была нестерпимой, однако делать было нечего.
— Прости, пожалуйста, Коскэ, — пробормотала она. — Я очень виновата перед тобой…
— Это все пустяки, — сказал, усмехаясь, Коскэ. — Деньги нашлись, и хорошо. Я-то думал рассказать кое-что господину перед смертью…
Иидзима поспешно перебил его:
— Не надо, Коскэ, ничего не рассказывай. Молчи, если любишь меня.
— Не буду, извините, господин, — сказал Коскэ. — Но вот какое дело. Если деньги нашлись, то как попал в мои вещи кошелек?
— Как! — воскликнул Иидзима. — Разве ты не помнишь? Ты как-то сказал, что тебе хотелось бы иметь какой-нибудь старый кошелек. Я тогда и подарил тебе этот…
— Да не говорил я…
— Ты сказал, что тебе нужен кошелек!
— Да на что мне, дзоритори, шелковый кошелек?
— У тебя скверная память, друг мой.
— У вас память еще хуже моей! Вы забыли даже, куда перепрятали сотню золотых…
— Это тоже справедливо. Одним словом, все кончилось хорошо, и пусть всех угостят чашкой гречневой лапши.
Иидзима не сомневался в верности Коскэ. Деньги действительно пропали, но он знал, что Коскэ не мог их украсть, и показал О-Куни другой сверток с золотом. Дело было таким образом улажено, и если Иидзима любил Коскэ, то Коскэ готов был пойти на смерть за господина в любой момент. Кончился месяц, наступило третье августа. Завтра господин свободен от службы и хочет отправиться с Гэндзиро ловить рыбу на Накагаву… Сегодня ночью Гэндзиро, разумеется, опять заберется к О-Куни. Коскэ был уже сам не свой от беспокойства. «Если мне не удастся уговорить господина отказаться от рыбной ловли, — думал он, — я подстерегу этого мерзавца Гэндзиро в коридоре у лестницы на второй этаж. Коридора ему не миновать, поскольку О-Куни спит на втором этаже. Я заколю его, затем кинусь наверх и прикончу О-Куни и там же, не сходя с места, вспорю себе живот. Тогда, конечно, не будет ни шума, ни огласки…» Так Коскэ хотел отблагодарить своего господина за все благодеяния, но прежде следовало попытаться отговорить его от завтрашней рыбной ловли.