Пирамида - страница 5
— Поеду-ка я в Стуруп, поговорю с ними, — сказал Валландер.
— Нет, — ответил Рюдберг. — Поеду я. А тебя оставлю в этой грязи — по праву возраста. — И уехал.
Светало. Один из экспертов под разными углами фотографировал обломок крыла. У фермы Ханссон разговаривал с журналистами — Валландер порадовался, что, значит, ему этого делать не придется. Увязая в грязи, возвращался Мартинссон. Он поспешил навстречу.
— Ты был прав, — сказал Мартинссон. — Там живет старик, совсем один. Роберт Хаверберг. За семьдесят. Держит девять собак.
— И что он сказал?
— Что слышал рев самолета. А потом он стих. А потом раздался снова, но был похож уже скорее на визг. А потом взрыв.
Валландер часто упрекал Мартинссона в том, что тот не умеет ничего объяснить просто и ясно.
— Давай сначала, — сказал он. — Роберт Хаверберг слышал шум двигателя?
— Да.
— Когда это было?
— Он едва проснулся. Где-то около пяти.
Валландер нахмурился:
— Но самолет ведь разбился на полчаса позже?
— Вот и я так сказал. Но он твердо стоял на своем. Сначала он услышал шум пролетающего на низкой высоте самолета. Потом все стихло. Он сварил себе кофе. А потом опять шум, а потом взрыв.
Валландер подумал.
— И сколько минут прошло между моментом, когда он услышал этот шум в первый раз, и взрывом?
— Мы подсчитали, что на это ушло минут двадцать.
Валландер посмотрел на Мартинссона:
— И как ты это можешь объяснить?
— Ну, я не знаю.
— Старик в здравом уме?
— Да. И слух у него хороший.
— У тебя есть карта в машине? — спросил Валландер.
Мартинссон кивнул. Они подошли к машине. Ханссон все еще давал интервью журналистам.
Сев в машину Мартинссона, они развернули карту, и Валландер стал молча изучать ее. Он думал о том, что сказал Рюдберг, — о самолетах, выполняющих нелегальные полеты.
— Можно предположить следующее, — сказал Валландер. — Самолет, летя на низкой высоте, подлетел к берегу, пролетел над фермой и ушел из зоны слышимости. Но вскоре вернулся. И разбился.
— Ты хочешь сказать, что он где-то что-то сбросил? И после этого вернулся? — уточнил Мартинссон.
— Примерно так. — Валландер сложил карту. — Мы слишком мало знаем. Рюдберг поехал в Стуруп. А мы попытаемся идентифицировать трупы, равно как и сам самолет. Больше мы пока ничего не можем сделать.
— В самолете я всегда нервничаю, — сказал Мартинссон. — Как посмотришь на что-нибудь этакое, станешь нервным. Но хуже всего то, что Тереза хочет стать пилотом.
Терезой звали дочь Мартинссона. Еще у него был сын. Мартинссон был настоящий отец семейства. Он постоянно волновался, не случилось ли чего, и звонил домой по нескольку раз в день. А иногда и обедать уходил домой. Валландер порой завидовал беспроблемной семейной жизни коллеги.
— Скажи Нюбергу, что мы уезжаем, — попросил он Мартинссона, а сам остался в машине.
Окружающий пейзаж был сер и безлюден. Он встряхнулся. «Жизнь продолжается, — подумал он. — Мне всего только сорок два. Неужели я стану, как Рюдберг, одиноким стариком с ревматизмом?»
Валландер отогнал от себя эти мысли.
Вернулся Мартинссон, и они поехали в Истад.
В одиннадцать Валландер встал со стула, собираясь идти в комнату для допросов, где его ждал предполагаемый наркодилер Ингве Леонард Хольм. Тут вошел Рюдберг — как всегда, без стука. Сев на стул для посетителей, он перешел прямо к делу:
— Я разговаривал с авиадиспетчером по фамилии Лицке. Он сказал, что знает тебя.
— Я когда-то с ним общался. Не помню уже сейчас, по какому поводу.
— Так или иначе, он высказался совершенно определенно, — продолжал Рюдберг. — Ни один одномоторный самолет не должен был пролетать над Моссбю сегодня в пять утра. И они не получали никаких тревожных радиосигналов. Если верить Лицке, разбившегося самолета просто не существует.
— Так что ты был прав, — сказал Валландер. — Это было нелегальное задание.
— Мы этого не знаем, — возразил Рюдберг. — Летели нелегально. Но было ли при этом какое-нибудь задание, мы не знаем.
— Кто же будет здесь летать в темноте без веской причины?
— На свете столько идиотов, — сказал Рюдберг. — Тебе ли не знать.
Валландер взглянул ему в лицо:
— Ты ведь сам этому не веришь, правда?