Пирамиды астрала - страница 5

Здоровенный кулак, запоздало начавший свое движение в сторону Федьки, очень удачно (не для меня, естественно) вошел в контакт с моей дурной головой. При этом движение моего дорогого тела к свободе остановилось, и я, вслед за своей башкой, полетел в стенку дома. Дом при этом не пострадал, а вот мне тут же пришлось присесть отдохнуть. Не знаю, что бы со мной было, если бы эти жлобы принялись месить меня ногами. Но спасибо Феде — он самым отважным образом не рванул куда глаза глядят, а побежал, грамотно отвлекая громил на себя, но и не давая им войти в плотный контакт.

Так что, когда я, спустя мгновение, пришел в себя, услышал только удаляющийся топот этих бездарнокопытных. Пока я потихоньку осваивал азы «застенчивого» движения, пытаясь сначала подняться вдоль злополучной стены, а потом делал первые осторожные шажки, Федька, навернув спринт вокруг целого квартала, подбежал ко мне со стороны «Сушей».

— Ты как? — спросил приятель, схватив меня за плечи и переведя дух.

— Лучше, чем им хотелось бы, — промямлил я и, попробовав ощупать голову, понял, что наибольший ущерб ей нанесла стена. На виске чувствовалась кровь. Другой висок, куда угодил кулак, сильно не пострадал. Проведя этот экспресс-медосмотр, я доложил: — Даже фейс не попортили. Можно сказать, все в порядке, только такси придется до дома взять, чтобы кровищи не натекло. Поможешь?

— Спрашиваешь? Ты сможешь до проезжей улицы дойти, или мне сбегать? А то тут машину не словишь.

— Дойду — не так уж и пострадал.

— Тогда пошли в другую сторону, чтобы этих козлов опять не встретить.

Уже в машине Федька озадаченно спросил:

— Никак не пойму, чего им от нас потребовалось и как они нас разыскали в этой темнотище?

Мне пришлось недоуменно согласиться с приятелем:

— Не так уж мы их и зацепили в баре, чтобы все бросать и искать нас.

Объяснение этих странностей к нам пришло гораздо позже, а пока это были всего лишь первые стодвадцатикилограммовые ласточки грядущих событий, успевшие нагадить в наших сенях с приходом весны…

Утром, прикрыв волосами «следы былых боев», я спешил на работу, втайне надеясь, что собака еще жива. Институт только просыпался с первыми входящими уборщицами и старшими лаборантками, отзываясь гулким эхом на звук моих шагов в полутемных коридорах.

Включив свет, я поспешил в дальний конец лаборатории к камере энцефалографа. Каковы же были мои радость и удивление, когда из угла донеслось оживленное поскуливание! Тузик весело вертел хвостом, повизгивая и царапая лапой по клетке.

«Господи, как же можно сохранять такую доверчивость после всех издевательств? Он же проголодался и наверняка хочет пить!» Я открыл клетку, и голодное, но счастливое животное доверчиво прыгнуло ко мне на руки. Собачка тут же принялась облизывать мне лицо, приплясывая от радости. Сзади хлопнула дверь, простучали каблучки, и острый локоток отпихнул меня в сторону:

— Ой ты моя лапушка! Жива! Здорова! Жень, ура!

И я оказался в объятиях Любочки.

«Хм, не слишком ли мило для „строгого“ начальства?» Но кривить рожу было явно не время, и я, не скрывая счастливой улыбки, спросил:

— Что, тоже не выдержала? Ни свет ни заря прибежала.

Вручив Любочке Тузика, который принялся слизывать ее обильную косметику, я поспешил налить воды в маленькую кювету и поставить ее в клетку, после чего понесся искать хоть какие-нибудь сухари для изголодавшейся собаки. Вернувшись с засушенным печеньем, я застал пасторальный этюд: «Пастушка и несчастная собачка, радостно хлебающая из ручья». Не хватало только самого ручья, да и пастушка была немного перекрашена, но характер картины выдержан был точно.

— Ну, дама с собачкой, не утопи свою Муму в слезах умиления.

— А ты, жестокий вивисектор, тебе бы только над животными издеваться, — обиделась Любочка, будто не сама эту собачку вчера в кому загнала.

— Извини, не хотел тебя обидеть. На нашей работе легко потерять чувство сострадания. А ты на самом деле молодец — жалеешь животных. — Я, извиняясь перед Любочкой, попытался размочить черствое печенье, что мне не удалось, так как оно было уничтожено ожившим пациентом еще до того, как успело намокнуть.