Пират - страница 10

Юсеф таинственно улыбался.

— Скажем прямо, кое-каким влиянием мы располагаем.

— Выпьем за это, — предложил американец.

Он проглотил виски и подал знак, чтобы принесли еще.

— Мистер Аль Фей просил выразить вам признательность за ваши хлопоты. Он ожидает важных результатов от вашей встречи.

— Я тоже, — откликнулся Винсент. — Даже не верится… Мне понадобилось больше пяти лет, чтобы собрать средства на съёмку «Ганди», а вы приходите ко мне с десятью миллионами долларов и спрашиваете, заинтересован ли я в работе над фильмом о жизни Магомета.

— Меня это не удивляет, — сказал Юсеф. — Перестанет удивлять и вас, когда вы повидаетесь с мистером Аль Феем. Он человек огромной интуиции. Он знает ваши картины о великих философах — Моисее, Иисусе Христе и Ганди, и что может быть естественнее, как не обращение к вам, человеку, которому по плечу воссоздать в фильме эту грандиозную историю.

Режиссер кивнул.

— Будут большие проблемы…

— Конечно, — согласился Юсеф. — Они всегда были и есть…

Винсент нахмурился.

— Будет трудно получить релиз. В кинобизнесе много евреев.

Юсеф улыбался.

— Об этом мы станем беспокоиться, когда придет время… — сказал он мягко. — Не исключено, что мистер Аль Фей купит одну из крупных компаний и станет прокатывать фильм сам.

Винсент сделал еще глоток виски.

— Должно быть, он вполне серьезный малый, этот ваш мистер Аль Фей.

— Мы думаем, что так оно и есть, — спокойно отозвался Юсеф.

Он глядел на кинодельца и думал, сохранилось бы такое впечатление у этого человека, знай он, как тщательно его изучали, прежде чем выбор Бейдра пал на него. Все, чем занимался Винсент со времени своего детства, заключалось в досье на столе у Бейдра. Не было ни одного элемента личной жизни этого мужчины, который не был бы известен. Его девушки, его женщины, что и как он пил, даже членство в тайном обществе Джона Бёрча и в некоторых иных антисемитских группах, — все было отражено в досье. Вплоть до анализа причин, почему он был персона нон грата в киноиндустрии. Антисемитизм трудно было прятать в столь чувствительном деле, как кинобизнес. С тех пор когда был сделан «Ганди», прошло пять лет, и картина все еще не была допущена к показу в западном мире. И с тех пор ни один из проектов этого человека не был реализован. Последние несколько лет он держался благодаря приятелям и обещаниям. И бутылке виски.

Юсеф не стал ему говорить, что Бейдр подкатывался ко многим, прежде чем обратился к нему. Но все отвергали это предложение не потому, что Пророк не был бы хорошим героем для кинофильма, но они считали: назначение картины в настоящее время — скорее пропагандистское, нежели философское и просветительское. Все это понимали — и боялись евреев; евреи главенствовали в бизнесе, и они боялись настроить их против себя.

Юсеф взглянул на часы и встал.

— Прошу извинить, но я должен уйти. Есть кое-какие важные дела.

Винсент посмотрел на него.

— Да, конечно, я понимаю. Спасибо, что навестили.

— Был весьма рад… Яхта в заливе, напротив отеля. Начиная с десяти тридцати в конце Карлтон-пирса ожидает флотилия моторок для перевозки на борт яхты. Милости просим в любое время после десяти тридцати.

Подошел официант с чеком. Юсеф подписывал его, когда Винсент встал из-за стола. Мужчины на прощанье обменялись рукопожатием, и Юсеф покинул бар.

Он заметил, что машины Джорданы уже не было, когда он вышел из отеля. Взглянул на «пьяже», украшавшие его запястье: несколько минут девятого. Спустился по лестнице и свернул к отелю «Мартинэ». Любопытные уже собирались. В течение нескольких недель здесь предстоит ежевечернее безумное столпотворение — люди понаехали отовсюду поглазеть на знаменитостей и кинозвезд. Он быстро прошел через толпу, не глядя по сторонам. Можно было выкроить еще часок до возвращения на яхту и встречи с Бейдром.

В вестибюле «Мартинэ» народу было поменьше, чем в «Карлтоне». Он прошел прямо к лифту и поднялся на верхний этаж. Из лифта прошел до конца коридора в уютный пентхауз. Нажал кнопку. Внутри послышался мягкий звон. Он подождал секунду и позвонил еще раз.

За дверью раздался сиплый голос: