Писатель, моряк, солдат, шпион. Тайная жизнь Эрнеста Хемингуэя, 1935–1961 гг. - страница 9

.

Хемингуэй впервые услышал о Ки-Уэсте от своего собрата по перу Джона Дос Пассоса, интеллектуала из Балтимора, – высокого, застенчивого, лысеющего, скорее рассудительного, чем несдержанного, смахивающего на профессора. Несмотря на свой вид, Дос Пассос был любителем природы ничуть не меньше известного рыбака и охотника Хемингуэя. Он набрел на это место во время бродяжничества по островам Флорида-Кис в 1924 г. и написал о нем Хемингуэю. Тот оправился посмотреть, тоже поддался очарованию местных красот и в конечном итоге обосновался в хорошем, сложенном из белого камня двухэтажном доме на Уайтхед-стрит.

Депрессия не обошла стороной город на острове. К 1934 г. Ки-Уэст стал банкротом в буквальном смысле: он не мог собрать достаточно налогов, чтобы оплачивать свои счета. На помощь пришла рузвельтовская Федеральная администрация по чрезвычайной помощи[17]. Остров в определенной мере был привлекателен своей изолированностью от материка, а тут национальное агентство, отодвинув в сторону местную власть, взялось спасать его от самого себя. Дос Пассос недолго раздумывал над результатами такого оборота дел. То, что он называл «шантажом под видом помощи», превращало «город независимых рыбаков и контрабандистов» в «ферму на госдотации»[18]. Хемингуэй был полностью согласен с ним. Новый курс Рузвельта, т. е. предложенный президентом выход из депрессии, смахивал на «мероприятие Ассоциации молодых христиан», организованное «витающими в облаках недоносками». С точки зрения Хемингуэя, который всегда превозносил уверенность в собственных силах, Новый курс подталкивал людей бросать работу и довольствоваться социальным пособием[19]. К тому же план оздоровления предполагал превращение Ки-Уэста в туристическую Мекку, а дом знаменитого писателя на Уайтхед-стрит – в одну из достопримечательностей, что лишало Хемингуэя и его семью уединения. Так или иначе, они называли это место домом вплоть до 1940 г.

На островах Флорида-Кис жизнь проходила на лоне природы, и для такого остро чувствующего погоду человека, как Хемингуэй, было нетрудно заметить приближение шторма. В одну из ночей августа 1935 г. крепкий ветер гнал по небу темные облака, а барометр падал. Увидев в газете подтверждение своих предчувствий, Хемингуэй без промедления занялся подготовкой дома и судна к шторму. Его выполненная из дуба и красного дерева яхта Pilar в точности соответствовала требованиям писателя: на ней можно было не только рыбачить, но и жить на открытой воде. В ту ночь яхта стояла на якоре в нескольких кварталах от дома, рядом с укрытиями для подводных лодок на верфи военно-морских сил. Хемингуэй провел там пять часов, делая все мыслимое для повышения шансов яхты на выживание во время предстоящего испытания.

В конечном итоге шторм не причинил Ки-Уэсту значительного вреда, а обрушился со всей силой на острова Миддл- и Аппер-Кис. Хемингуэй подождал, пока шторм стихнет, и отправился на северо-восток, чтобы оценить нанесенный ущерб и понять, чем он может помочь. Там он увидел масштабы катастрофы. Деревья стояли голые, как будто опаленные пламенем, а земля, казалось, превратилась в пустыню[20]. Такие картины попадались на глаза, пока он не достиг прибрежных лагерей ветеранов Первой мировой войны, которые были заняты в строительном проекте в рамках Нового курса. Там опустошение было намного серьезнее. Примитивные деревянные хижины, сколоченные из грубых досок, с крышей из парусины просто исчезли. Тела погибших были разбросаны тут и там, как обломки корабля после крушения. Хемингуэй не видел так много погибших в одном месте с 1918 г. Он не раз говорил, что на войне привыкаешь к смерти. Солдат должен просто смириться с ней. Но сейчас не было войны, и с этим невозможно было смириться.

В пространном письме редактору Максвеллу Перкинсу из издательства Charles Scribner’s Sons Хемингуэй не смог сдержать свои чувства и не рассказать об увиденном[21]. Его описание полуголых тел, разлагающихся на солнце, было чересчур ужасным для настоящего ньюйоркца, который отправляется в море на рыбалку в пиджаке и галстуке. Хемингуэй считал, что ветеранов «практически убили». Он обвинял президента и руководителя Федеральной администрации по чрезвычайной помощи, бывшего социального работника Гарри Гопкинса, а теперь представителя Рузвельта. Они «отправили этих несчастных служак сюда, чтобы спровадить их с глаз долой» и в конечном итоге «избавились от них»