Пищевая цепочка - страница 28

Курбан пожал плечами. На этом разговор как-то иссяк, условились выступать поутру, назначили время, на том и разошлись. Слепому хотелось ещё купить припасов, он, не торгуясь, взял дорогих английских консервов с автономным подогревом банки. А чего экономить? Нынче его Гоша Карый угощает!

Курбан с «отмычкой» ждали в баре, как и было условлено. Оба помалкивали, только Эфиоп похвалил обновку, комбез Слепого ему понравился. Курбан тоже кивнул — мол, отличная вещь.

Слепому показалось, что спутники выглядят слишком сосредоточенными. Поэтому за воротами «Сундука» он сразу сказал:

— Расслабляться нам, конечно, не стоит, но дорога будет лёгкой.

— Что так? — тут же подхватил блондин. Ему, наверное, хотелось поговорить, да наставник достался молчаливый.

— После облавы здесь зверьё выбито, — объяснил Слепой. — Военные же палили во всё, что движется. Я, когда сюда шёл, кабанов видел. Ну то есть дохлых. Прошили из пулемёта, даже не приближаясь.

Тут оживился Курбан:

— Не приближались, говоришь? А копыта?

— Копыта были на месте. Я тоже брать не стал — у меня инструмента не оказалось при себе, да и торопился.

— Давай наведаемся, копыта возьмём!

— Крюк придётся делать… — Слепой замялся. Вообще-то крюк выходил небольшой, но крохоборство спутника ему пришлось не по нраву. Хотя, если парни сменили дислокацию и обживаются на новом месте, вполне возможно, что они на мели и в такой ситуации брезговать дармовым заработком, даже таким невеликим — не резон.

— Да мы быстро, — не отступился Курбан. — Ты ж говоришь, это здесь, неподалёку?

— Ну ладно, идём. 

Троица покинула старое шоссе, и Слепой повёл спутников по грунтовой дороге. Бруски грунта, оставленные гусеницами боевой техники, успели высохнуть на солнце и рассыпаться, но место, где машина пересекла шоссе, по-прежнему было хорошо видно.

На грунтовой дороге было ещё темно, сюда утреннее солнце не доставало. Потом светило стало подниматься над деревьями, подступающими к колее, зубчатая граница тени легла в серую пыль. Слепой уверенно шагал по дороге, обходил аномалии — здесь они нечасто встречались. Когда до места гибели кабанов, помеченного на ПДА, оставалось всего ничего, издали донёсся тоскливый вой слепых псов.

Слепой остановился.

— Ну всё, опередили нас. Стая пришла, их теперь от кабаньих туш не отогнать.

— Собаки… — Курбан скривился. — Да мы их в три ствола живо уберём! Может, и хвостами разживёмся.

Слепому не хотелось нападать на мутантов.

— Неизвестно, что там за стая. Если чернобыльцы с ними.

— Эфиоп, — брюнет обернулся к напарнику, — давай-ка на дерево! Держи бинокль, посмотришь, что там. С этого дуба должно быть далеко видно.

Курбан указал парню на высокий дуб. В самом деле, если взобраться повыше, должен открыться вид на окрестности. Лес здесь молодой и довольно редкий. Правда, самому Слепому не пришло бы в голову карабкаться по веткам, рискуя сломать шею.

К его удивлению, Эфиоп послушно отдал дробовик старшему товарищу и ловко, будто цирковой акробат, стал взбираться на дуб. От этого увальня трудно было ожидать подобной расторопности.

— Молодец, парень, — вполголоса заметил Слепой, — ловко лезет.

— Угу, — согласился Курбан. — Паренёк что надо. Я его не хвалю, чтобы не расслаблялся. Но вообще он молодец… Эй, что видишь?!

— В стае десяток взрослых, — доложил блондин с дерева, — ну и щенки… Чернобыльцев не вижу.

— Это ничего не значит, — заметил Слепой. — Бестии могут и спрятаться, на такое у них ума хватит. Собаки нас давно учуяли, просто им от кабаньих туш уходить нет резона.

— А копыт-то нет, — объявил Эфиоп, — кто-то раньше нас поспел.

— Ты уверен? — Курбан заметно расстроился. Должно быть, уже считал, что добыча в кармане, и успел прикинуть, как распорядится вырученными деньгами.

— Точно! Мне самца хорошо видать! Видно, вчера уже обработали, раньше собак поспели!

— Ладно, слезай… — бросил Курбан. — Да, вчера вполне могли бродяги копытами разжиться. Кто рано встаёт, тому Зона даёт.

Эфиоп медленно и осторожно спустился, забрал дробовик, и компания сменила курс — Слепой снова повернул к Свалке.

Тварь, похожая на крысу, зажмурилась, когда в глаза, не привыкшие к яркому свету, ударил солнечный луч. Маленькое тело сжалось в ложбинке между узловатыми корнями старого клёна. Это тело оказалось плохо приспособленным к новой среде, в которой очутилась Тварь, здесь было слишком много света, запахов, пространства. На такой обширной территории наверняка могли водиться хищники куда более опасные, чем сама Тварь, а это не соответствовало её цели и программе. Крысёнок, привычный к жизни в тесных сырых подземных лазах, был слишком слаб и беззащитен в лесу и на заросших травой полянах.