Письма к жене - страница 31

Впервые: ВЕ, 1878, март, с. 8—9. Акад., XV, № 923.

Датируется на основании петербургского почтового штемпеля и пометы Пушкина «Суббота».

Фомин понедельник.

Вчера был наконец дворянский бал.[290] С шести часов начался подъезд экипажей. Я пошёл бродить по городу и прошёл мимо дома Нарышкина. Народу толпилось множество. Полиция с ним шумела. Иллюминацию приготовляли. Не дождавшись сумерков, пошёл я в Англ.<ийский> клоб, где со мною случилось небывалое происшедствие. У меня в клобе украли 350 рублей, украли не в тинтере, не в вист, а украли, как крадут на площадях. Каков наш клоб? перещеголяли мы и московский![291] Ты думаешь, что я сердился, ни чуть. Я зол на Петербург и радуюсь каждой его гадости. Возвратясь домой, получаю твоё письмо, милый мой ангел. Слава богу, ты здорова, дети здоровы, ты пай дитя; с бала уезжаешь прежде мазурки, по приходам не таскаешься. Одно худо: не утерпела ты, чтоб не съездить на бал кн.<ягини> Галицыной. А я именно об этом и просил тебя. Я не хочу, чтоб жена моя ездила туда, где хозяйка позволяет себе невнимание и неуважение.[292] Ты не М^>llе Sontag, которую зовут на вечер, а потом на неё и не смотрят.[293] Московские дамы мне не пример. Они пускай таскаются по передним, к тем, которые на них и не смотрят! Туда им и дорога. Жёнка, жёнка! если ты и в эдакой безделице меня не слушаешь, так как мне не думать… ну, уж бог с тобой. Ты говоришь: я к ней не ездила, она сама ко мне подошла. Это-то и худо. Ты могла и должна была сделать ей визит, потому что она штатс-дама, а ты камер-пажиха; это дело службы. Но на бал к ней нечего было тебе являться. Ей богу, досада берёт — и письма не хочу продолжать.

Автограф: ИРЛИ, № 1506.

Впервые: ВЕ, 1878, март, с. 10. Акад., XV, № 925.

Датируется на основании пометы Пушкина «Фомин понедельник», т. е. первый понедельник после святой недели (в 1834 г. — 30 апреля).

Жена моя милая, жёнка мой ангел — я сегодня уж писал тебе, да письмо моё как-то неудалось. Начал я было за здравие, да свёл за упокой. Начал нежностями, а кончил плюхой. Виноват, жёнка. Остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим.[294] Прощаю тебе бал у Галицыной и поговорю тебе о бале вчерашнем,[295] о котором весь город говорит и который, сказывают, очень удался. Ничего нельзя было видеть великолепнее. Было и не слишком тесно, и много мороженого, так что мне бы очень было хорошо. Но я был в народе, и передо мною весь город проехал в каретах (кроме поэта Кукольника, который проехал в каком-то старом фургоне, с каким-то оборванным мальчиком на запятках; что было истинное поэтическое явление). О туалетах справлюсь и дам тебе знать. Я писал тебе, что у меня в клобе украли деньги; не верь, это низкая клевета: деньги нашлись и мне принесены. Напрасно ты думаешь, что я в лапах у Соболевского, и что он пакостит твои мебели. Я его вовсе не вижу, а подружился опять с Sophie Karamzine. Она сегодня на свадьбе, у Бакуниной.[296] Есть ещё славная свадьба: Воронцов женится — на дочери К. А. Нарышкина, которая и в свет ещё не выезжает. Теперь из богатых женихов остался один Новомленский, ибо Сорохтин, ты говоришь, умре. Кого-то выберет он? Александру ли Николаевну или Кат.<ерину> Ник.<олаевну>? как думаешь? Это письмо, вероятно, получишь ты уже в Ярополице; Натальи Ивановне я уже писал;[297] поцалуй за меня у ней ручки и скажи много нежного. Прощай, жена, цалую и благословляю тебя и Вас.

А. П.

Адрес: М. г. Натальи Николаевне Пушкиной — в Москве на Никитской в доме Гончарова.

Автограф: ИРЛИ, № 1507.

Почтовые штемпеля: «С.-Петербург 1834 маия 1» и «Получено 1834 Маия 5 ».

Впервые: ВЕ, 1878, март, с. 10—11. Акад., XV, № 926.

Датируется по петербургскому почтовому штемпелю и по словам «я сегодня уж писал тебе» (см. письмо 46).

Что это, жена? вот уже 5 дней как я не имею о тебе известия. Надеюсь, что хлопоты отъезда и приезда^>а[298] одни помешали тебе ко мне писать и что ты и дети здоровы. Пишу к тебе в Ярополец.[299]