Письма к жене - страница 8

votre Mère.

4 Nov.

Mes hommages à toute la famille.

Адрес: Её высокоблагородию

милостивой государыне

Наталье Николаевне

Гончаровой

в Москве

На Никитской в собств. доме.

9-го вы ещё были в Москве! Об этом пишет мне отец; он пишет мне также, что моя свадьба расстроилась.^>1[34] Не достаточно ли этого, чтобы повеситься? Добавлю ещё, что от Лукоянова до Москвы 14 карантинов. Приятно? Теперь расскажу вам одну историю. Один из моих друзей ухаживал за хорошенькой женщиной. Однажды, придя к ней, он видит на столе незнакомый ему альбом — хочет посмотреть его — дама бросается к альбому и вырывает его. Но мы иногда бываем так же любопытны, как и вы, прекрасные дамы. Друг мой пускает в ход всё своё красноречие, всю изобретательность своего ума, чтобы заставить её отдать альбом. Дама твёрдо стоит на своём; он принуждён уступить. Немного времени спустя бедняжка умирает. Друг присутствует на похоронах и приходит утешать несчастного мужа. Они вместе роются в ящиках покойной. Друг мой видит таинственный альбом — хватает его, раскрывает; альбом оказывается весь чистый за исключением одного листа, на котором написаны следующие 4 плохих стиха из «Кавказского пленника»:

(……)

и т. д. … Теперь поговорим о другом. Этим я хочу сказать: вернёмся к делу.^>2[35] Как вам не стыдно было оставаться на Никитской во время эпидемии? Так мог поступать ваш сосед Адриян, который обделывает выгодные дела.^>3[36] Но Наталья Ивановна, но вы! — право, я вас не понимаю. Не знаю, как добраться до вас. Мне кажется, что Вятка ещё свободна. В таком случае поеду на Вятку. Между тем пишите мне в (.....) — ваши письма всегда дойдут до меня.

Прощайте, да хранит вас бог. Повергните меня к стопам вашей матушки.

4 ноя.<бря.>

Поклон всему семейству.

Автограф в парижской коллекции С. Лифаря.

Почтовый штемпель: «Арзамазъ 1830 ноя. 6 ».

Впервые (в русском переводе): ВЕ, 1878, январь, с. 16—17; по автографу: Письма Пушкина к Н. Н. Гончаровой, с. 60—61; фототипическое воспроизведение там же, между с. 60 и 61. Акад., XIV, № 531.

Boldino, 18 Nov.

Encore à Boldino, toujours à Boldino. Ayant appris que vous n’aviez pas quitté Moscou, j’ai pris la poste et je suis parti.^>1 Arrivé sur la grand’route, je vis que vous aviez raison; que les 14 quarantaines n’étaient que des avant-postes — qu’il n’y avait de vraies quarantaines que trois.^>2 J’arrivais bravement à la première (à Sévasleika, gouv. de Vlodimir), l’inspecteur demande ma feuille de route, en m’apprenant que je n’aurai que 6 jours d’arrêts à subir. Puis il jette les yeux sur la feuille. Вы не по казённой надобности изволите ехать? — Нет, по собственной самонужнейшей. — Так извольте ехать назад на другой тракт. Здесь не пропускают. — Давно ли? — Да уж около 3 недель. — И эти свиньи губернаторы не дают этого знать? — Мы не виноваты-с. — Не виноваты! а мне разве от этого легче? нечего делать — еду назад в Лукоянов; требую свидетельства, что еду не из зачумлённого места. Предводитель здешний не знает, может ли после поездки моей дать мне это свидетельство — я пишу губернатору, а сам в ожидании его ответа, свидетельства и новой подорожной сижу в Болдине да кисну. Voilà comment j’ai fait 400 verstes sans avoir bougé de ma tanière.

Ce n’est pas tout: de retour ici j’espérais du moins avoir de vos lettres. Ne voilà-t-il pas qu’un ivrogne de maître de poste à Mourome s’avise de méler les paquets, de manière qu’Арзамас reçoit la poste de Казань, Нижний celle de Лукоянов et que votre lettre (s’il y en a une) s^>a[37]promène maintenant je ne sais où et me viendra quand il plaira à Dieu. Je suis tout découragé et puisque nous voilà en carême — (dites à Maman que ce carême-ci, je ne l’oublierai de longtemps) je ne veux plus me dépêcher; je laisserai aller les choses, et je resterai les bras croisés. Mon père m’écrit toujours que mon mariage est rompu. Ces jours-ci il m’apprendra peut-être que vous êtes mariée… Il y a là de quoi perdre la tête. Béni soit le P. Chalikof qui enfin m’a appris que la Choléra a diminué.