Письма полковнику - страница 8

Они с журнальным фотографом пристроились под деревом слева от входа. Закурили.

– Вот коза, – уже выдохшись, в смысле лексикона, сообщила Маша. Осмотрела джинсы: оказывается, сигарета козы не прожгла их, а наоборот, угодила в один из махровых разрезов на бедре. Потому и вышло так чувствительно. Ну ладно, попадись ты мне на съемках!.. если повезет ее опознать, конечно.

– Как оно тебе? – спросил фотограф.

– Что? – она попыталась вспомнить его имя. Вроде бы что-то простое, без понтов: Коля или Вася. А может, она никогда его и не знала, имени.

Он произвел в воздухе сигаретой неопределенную восьмерку:

– Вся эта бодяга.

– Не знаю. Еще не определилась. Бабки хорошие, а так… Никогда раньше не работала на реалити-шоу.

Кстати, интересно: его уже взяли на проект или пробуют, как ее? А вдруг они конкуренты, претендующие на одно место, точь-в-точь как эти стаи пубертатных барышень?… Так что нечего ляпать языком. Еще наплетет кому надо, будто у нее нет опыта работы – бабки-то и вправду хорошие. Есть из-за чего интриговать, не считая спортивного интереса.

– И сколько она стоит, та бленда?

Вася или Коля назвал сумму – зашибись! – и Маша, глазом не моргнув, понимающе покивала:

– Поразмыслю. Я еще объектив-призму ищу. Не знаешь, кто-нибудь призму продает?

Пусть не думает, что она позарез нуждается в деньгах. Это для начала.

Толпа нимфеток на ступеньках заметно поредела, наполовину втянувшись в здание. Черт его знает, наверное, перерыв уже закончился. А может, просто штурмовали вход и теперь тупо толкутся в вестибюле. Когда находишься снаружи, всегда кажется, что пропускаешь все самое важное.

– Я поспрашиваю, – Коля-Вася со вкусом затянулся; прищурился, глядя на нее. – Машка! Стой, где стоишь. В объектив не смотри.

Навел на нее огромный «Никон» и сделал подряд несколько кадров. Эстет, блин. Сама она никогда не снимала ничего такого, что заведомо нельзя было бы куда-нибудь устроить, хотя бы к Толику; ну, разве что на заре туманной фотоюности с «Зенитом». Или все-таки поискать себя потом на страницах глянцевых журналов?

– Освещение – супер, – пояснил он. – Ну что, Маха, пошли звездулеток щелкать?

– Пошли, – она запульнула окурком под чьи-то спешащие мимо каблучки. Не попала.

– Вообще работенка, говорят, собачья, – разглагольствовал он, поднимаясь по ступенькам. – Без продыху. Опять же, если у какой дурехи макияж поплыл, виноват, естественно, фотограф. Но не без приятных сторон… – хихикнул, – тебе не понять.

– Они же все несовершеннолетние.

– А про что ты подумала? Я так, в общем… с чисто эстетической точки зрения. Ну, и главное, из-за чего я согласился – Срез. Два месяца на халяву в Срезе! В хорошем отеле, да еще и в окружении таких вот цыпулечек…

Маша раздвинула двух «цыпулечек» локтями и вошла в вестибюль, хлопнув стеклянной дверью прямо перед физиономией Васи… или как его там? Кстати, надо бы уточнить. Чтобы на завтрашнем финальном собеседовании с продюсером проекта ненавязчиво упомянуть о «приятных сторонах» работы, которых ей, девушке с традиционной ориентацией, ну никак не понять. В отличие от некоторых.

Она прошла вестибюль, разгребая столпотворение девиц, словно ворох прошлогодних листьев. Перерыв еще не кончился, и дальше вестибюля их пока не пускали; кондиционер не справлялся с густым амбре пота, диковатых дезиков и кишечного волнения. Перед лестницей Маша по-приколу встала на весы: камуфляжный командир агрегата открыл было рот, однако узнал фотографа и понимающе хмыкнул. Ростомер стукнул железной тарелкой по голове, а компьютерный голос чирикнул насчет «внимание на питание». И это вместе с аппаратом на шее и сумкой с объективами, фильтрами и блендами через плечо.

– Вам бы подрасти сантиметров эдак на десять, – схохмил камуфляжный. – И могли бы участвовать.

Маша оценила хохму и посмеялась за компанию. Нормальный парень, наверное, из охранного агенства; и каково ему тут стоять, бедняжке, целый день без перерыва в духотище, взвешивая разных дур? Или тоже не без приятных сторон?…

Уже на лестнице запищал мобильный.

– Машка, – разумеется, это был Толик. – Ты мне нужна. Срочно.