Письма полумертвого человека - страница 11
Или вот не дает мне покоя министр Лесин. Думаю: почему он поступает так, как поступает? Должна быть у него какая-то высшая цель - не за министерскую же зарплату, в самом деле, он так неистовствует. А может, он за Россию переживает? "Я говорил себе: отечество - святыня! об этом во всех стихотворениях упоминается. Но ежели мое личное процветание не поставлено в прямую зависимость от процветания отечества, то пускай оно остается святыней, а я буду процветать особо" (ibid.). Вы верите, что министр Лесин всю ночь ворочается, думает: "Как бы помочь мне процветанию любимой моей Родины?.."
- А вы?
- А я не знаю. Откуда мне знать? Я этого Лесина только по телевизору вижу, и то - лишь лицо его красноречивое. А душа - она того... потемки!
Это вообще-то беда телеперсонажей - что мы их лицо зрим, а они свое нет. Вот патриотический публицист Максим Соколов говорит: мол, надавал Китай по сусалам Америке. Однако TV - не печатное искусство (как Соколову привычней), но визуальное. И кулачная риторика, увы, приходит в противоречие с "картинкой": дескать, Китай надавал, а мы тоже кому хошь надаем, - однако в высшей степени партикулярная внешность ведущего как-то мешает поверить в успешность сего воинственного предприятия.
Но это там, в сферах, так сказать. А вот тут в провинциальном городе N что приключилось: одно средство массовой информации (федеральное радио) решило поменяться аудиторией с другим средством массовой информации (городским радио) У первого была аудитория меньше ста тыщ, а у второго полтора мильёна. И нельзя сказать, чтобы желание меняться было обоюдным, но первое средство путем несложной технической операции (переключив кнопки) все-таки обмен произвело. Вроде того лесника, который пришел и всех выгнал... ну, куда положено.
А у этого лесника, кстати, есть отпрыск... сын вроде... или дочь? уж не знаю толком, но не в этом дело а в том, что означенный отпрыск подвизается на ниве рекламы. Так вот, верите ли вы, что никаких перемен к лучшему в его бизнесе в связи с увеличением аудитории родительского СМИ не последует?
- А вы?
- Что значит "а вы"?! Может, у них там конфликт отцов и детей! Может, они вообще друг с дружкой не разговаривают!
А один энский журналист про все это так написал: те, кого взашей, до того раскричались, что за этим криком совершенно не слышно противной стороны. То бишь нашего лесника. Ну, который выгнал. И надо дать ему свободу слова - пожалуй, он против прежних жителей избушки еще выйдет полный молодец.
А если у этого журналиста такое обостренное чувство справедливости? Потому что слабого защищать можно, и не обладая столь дымящейся гражданской совестью, - а вот ты попробуй защити сильного!
А вот еще был случай. В том же городе N. Жил там некий критик театра. Он мыслил смело и самостоятельно, хранил в душе идеал высокого искусства, которого низкая реальность никак не могла достичь. И Додин не достигал, и Марк Захаров не достигал, и даже Джорджо Стрелер, не говоря уж про Роберта Уилсона. О чем наш критик печатно свидетельствовал. И эта смелость суждений и неподкупность принципов даже составила критику некоторую репутацию. Но тут, как на грех, в народном театре израильского кибуца Ётвида один тамошний художник сцены поставил спектакль. И надо же беде случиться, что около тех мест голодный рыскал... не бойтесь, не волк, а как раз наш критик. Не мне знать, что за мощная длань, не считаясь с расходами, перенесла его на Св. землю, - но там он таки нашел Св. искусство. Как раз в Ётвиде. Что лишний раз доказывает: художественная критика есть форма художественного творчества, а сердцу художника приказать никак нельзя.
Вы в это верите? Я вот стараюсь, изо всех сил, но выходит плохо. Никак не могу совпасть с духом момента. Вроде Елецкого из "Пиковой дамы" (чья реплика служит заглавием этого письмеца): "Как чужд я вам и как далек!" Не Вам, конечно, Самуил Аронович, а всем, кому надлежит поверить. Есть во мне, наверное, какая-то зловредность...
А может, просто "такое уж было неуповательное время, что как, бывало, не переименовывают - все проку нет"? (Щедрин, разумеется.)