Письмо не по адресу - страница 24

(Тогда бы уж я посоветовал им запатентовать новый вид бега — бег ХРЮсцой, не путать с бегом трусцой.)

— Нет-нет, — отвечает Хеберхрюндель (видимо, «нет-нет» — его любимый ответ). — Просто интересно.

— А ещё вы им, наверно, делаете макияж? Гм, на один свиной пятачок у вас, должно быть, уходит полтюбика помады!

МАКС, поверь, по сравнению с историей про накрашенных крыс (которая сама по себе возмутительна) то, что происходит в «свиной лаборатории», — это полнейший беспредел. Бедные свиньи! Ты даже не представляешь, какой у них замученный и загнанный вид! Бежать, бесконечно бежать, чтобы упасть без сил и стать колбасой. Но не просто какой-нибудь колбасой, нет: самой спортивной колбасой в истории свиноедения!

— Прошу прощения, если я ошибаюсь, но, по-моему, вы пришли сюда, чтобы инспектировать водопровод, — прерывает меня Хеберлайн.

— Что, простите? Ах да, конечно!

Движением заправского сантехника я подхватываю свой ящик с инструментами и снова начинаю прощупывать стены. Ещё одна труба, ура! Делаю сосредоточенное лицо, вынимаю какую-то металлическую штуковину из ящика и начинаю аккуратно хлопать ею по трубе.

— Да, да, всё хорошо. Фланцует замечательно. Только звук немного странный, как будто труба пустая, — бормочу я всякую чепуху, опершись одной рукой о стену и другой простукивая трубу.

— Прошу прощения, если я ошибаюсь, но по-моему, вы проверяли водопроводные трубы? — спрашивает этот коварный тип.

— Что? А, ну конечно же, по крайней мере… То есть я хочу сказать…

— Тогда ответьте мне, для чего вы простукиваете электропроводку?

— Электропроводку? — недоумеваю я. — Не кажется ли вам, что эта труба великовата для проводки?

— Провода высокого напряжения. Для работы в лаборатории нужны сильные токи.

— Вот как! Но мне кажется, воду тоже можно пустить через эти трубы. Они широкие, места хватит. Да и стенки труб вроде достаточно прочные…

Мне самому понравилось, как я всё это сказал. Однако Хеберлайн не повёлся.

— Всё, с меня хватит, — резко прерывает Жаберлайн мой словесный поток. — Ваше представление окончено. Настало время для серьёзного разговора.

Я подскакиваю как ошпаренный. Чей-то кулак нависает над моим лицом… Шмяк! Больно! Искры из глаз. Когда боль немного проходит и зрение возвращается ко мне, я вижу перед собой двух типов в униформах. Нет, не полиция, это точно. Видимо, охрана. Тебе ли не знать, как выглядят такие типы: тело без единого грамма жира, голова без единого грамма мозгов; сплошные мышцы, серьга в ухе, бритая голова.

— Где подозреваемый? — спрашивает горилла человеческим голосом.

Признаюсь, меня удивило, что он способен говорить, да ещё и такими словами. Подозреваемый!

— Кого конкретно вы имеете в виду? — спрашиваю я, прекрасно понимая, что он вряд ли говорит о несчастных свиньях-стайерах.

— Пройдёмте с нами, — обращается ко мне горилла номер один.

— Чёрта с два! Я ничего не сделал! И к тому же я здесь по поручению этой дамы, Хар… Ну, поэтессы. Матильды Харденберг, вот!

— Да, да, — кивает он, не слушая.

Судя по тону его голоса, он не поверил (или был не в курсе), что твоя бабушка звонила насчёт меня. Но тогда непонятно, к чему был весь этот цирк. Чего они ждали?

— Прошу вас, будьте благоразумны, — говорит горилла номер один.

— Если вы не пойдёте с нами добровольно, — начинает горилла номер два.

— То мы вынуждены будем применить силу, — заканчивает горилла номер один.

Делать нечего, беру свой ящик с инструментами и иду с ними. А что мне оставалось? Кому охота, чтобы горилла одним ударом кулака разнёс тебе пол-лица…

Два могучих Самсона[17] молча конвоируют меня по коридору, и вот мы уже оказываемся в какой-то комнате. Я тщетно надеюсь, что мне хоть кто-нибудь объяснит, почему вокруг моего «инспекторского визита» заварилась такая каша. Вместо этого они приводят меня в комнату, в полном молчании усаживают на стул, а сами садятся за письменные столы.

— Что всё это значит? — спрашиваю я.

Ноль эмоций.

— Зачем вы привели меня сюда?

Нет ответа.

— А что Санта Николаус подарил вам на Новый год?

Смотри выше.

Не знаю даже, почему эти шедевры анаболической накачки молчали: то ли им нечего было мне сказать, то ли ответ получался слишком длинным и они не могли его выговорить. Однако мне не пришлось долго размышлять над этой проблемой, поскольку вскоре в комнату вошли ещё двое мужчин. У этих, в отличие от молчаливых горилл, жирок присутствовал, да и мозги, судя по всему, тоже. ПОЛИЦЕЙСКИЕ! Вот тут-то я по-настоящему испугался, можешь мне поверить!