Письмо Софьи - страница 12

Помещица Чепурная тогда как раз искала себе толковую помощницу для ведения дома. Эжени, свободно изъяснявшаяся на русском и французском, освоившая швейное и поварское искусство, как нельзя лучше подходила для этой цели, и Домна Гавриловна убедила ее поехать в имение, пообещав, что там девушка будет уважаемой домоправительницей, а не понукаемой служанкой, которая корпит над шитьем от зари до зари, да еще и терпит вечные капризы клиентов.

Эжени, не будучи привязанной к месту ни брачными, ни родственными узами, согласилась переехать в имение Чепурной и не пожалела об этом. В Старых Липах она чувствовала себя почти свободной, жила в достатке, здоровье ее подправилось, а через несколько лет она нашла там себе и мужа. Им стал месье Франсуа Лан, который хоть и был старше Эжени лет на двенадцать, но уступал ей в практических делах и знании русского языка, ибо за годы жизни в чужой стране так и не смог толком усвоить ее язык и обычаи. Он был одним из тех французов, которые во время якобинской диктатуры уехали на чужбину в поисках более спокойной и безопасной жизни. В поместье Ивана Григорьевича Ниловского он был учителем французского языка и верховой езды, а также домашним доктором, поскольку у себя на родине изучал медицину. Когда Людмила и Павел выросли, Иван Григорьевич перевез Франсуа из Ниловки в Старые Липы, где месье Лан стал выполнять те же обязанности доктора и учителя.

Внешностью супруги Лан были контрастны друг другу: невысокая, пухленькая, с вздернутым носом Эжени и высокий, худой, длинноносый Франсуа. Они часто ссорились между собой, но легко, без злости, и так же легко мирились.

Детей у четы Лан не было, и, может быть, поэтому они с теплотой, похожей на отеческую заботу, относились к Софье.

Кроме Эжени и Франсуа в доме была еще одна особа, которой Софья по-настоящему доверяла, – горничная Оксана. Через нее-то девушка и передавала записки Юрию. Другие служанки недолюбливали «панянку-байстрючку», как называли они между собой подопечную своей барыни, и Софья знала, что недобрые слухи о ней распускает среди дворовых девок Варька – самая смазливая и завистливая из них. Варька была достаточно хитра, чтобы не выказывать своей неприязни открыто, но при случае могла исподтишка навредить, и потому Софья относилась к ней настороженно и, будь ее воля, давно бы отдала Варьку замуж в какое-нибудь отдаленное село, выдворив из господского дома.

Вот и сейчас, принимая поздравления от Эжени и Франсуа, Софья заметила мелькнувшее из-за двери в коридор лицо Варьки и поспешила увести собеседников подальше от ушей любопытной недоброжелательницы.

Остаток дня прошел в заботах о предстоящем бале, главной из которых было шитье нового платья. Бывшая модистка Эжени давно превратилась в домоправительницу уездной барыни, ведала ключами и кладовыми, знала нравы торговцев, крестьян и дворовых людей, но, вместе с тем, не забывала свое прежнее ремесло и, когда надо, могла сотворить платье по фасону из модных журналов. Правда, подобные заказы поступали ей редко, ибо Домна Гавриловна давно перестала быть модницей, а Софью не баловала, стараясь привить ей скромность. Но теперь, радуясь неожиданному успеху своей подопечной, тетушка решила не поскупиться на наряд для нее, вытащила из сундука отрез белого атласного шелка и золотистые кружева на отделку, а Евгения пообещала, что сошьет платье не хуже, чем у губернаторской дочки.

Вспомнив, что перед началом работы портниха будет ее обмерять и увидит нелепый подарок Акулины, Софья сбегала в свою комнату и бросила камушек в коробку, где лежали всякие почти ненужные мелочи вроде старых пуговиц, обрывков тесьмы и самодельных детских бус. Коробку она небрежно сунула в нижний ящик комода, потом, немного помедлив, открыла особым ключом потайное отделение секретера и достала изящную шкатулку с драгоценностями, подаренными отцом. Там была пара золотых колец с небольшими бриллиантами и рубинами, жемчужное ожерелье, серьги, серебряный браслет с бирюзой и золотой медальон на цепочке. Софья редко надевала эти украшения, но теперь было самое время вспомнить о них: ведь она должна произвести наилучшее впечатление на балу, чтобы губернская знать отнеслась к ней благосклонно и не удивлялась выбору Юрия Горецкого.