Письмоносец - страница 23

— Это заметно, — прошептала она сквозь пальцы.

Она осторожно вытянула руки, чтоб дотронуться до его лица, но отдернула их, словно наткнулась на что-то острое. Каспар пощупал свое лицо.

— Осторожнее, — прошептала она.

Он ощущал на себе теплые волдыри и отстающие клочья кожи.

— Я тебя люблю, — сказала она. — Мальчик ты мой.

— Хочу посмотреться в зеркало.

Она попыталась удержать его, но он вывернулся и побежал в ванную. Увидев в зеркале свое лицо, Каспар вскрикнул. Под красной, похожей на тесто кожей проступало чужое лицо. Он вперил в него глаза, оно было намного старше, чем он сам. Некоторые изгибы повторяли черты его лица, а другие были совсем чужими. И все же в этом лице было что-то знакомое.

Мама подошла к нему сзади, схватила его и потащила в кровать.

— Кто там? — шептал Каспар. — Кто там у меня внутри?

Мама не отвечала, и боль вернулась. Он долго не мог думать ни о чем другом. Мама задернула шторы, чтобы внутрь не проник ни один луч солнца, принесла воды и хлеба. Пару раз Каспар слышал, как ему звонили друзья и как мама говорила им, что он заболел и болезнь заразна. Волны дней медленно катились прочь.

Когда Каспару было можно вставать с постели, он посмотрел на себя в зеркало. Чужое лицо исчезло, и на него вновь наросла его собственная белоснежная кожа.

Через три месяца он забыл, как ему было больно. Он помнил только ангелов и шелест их больших крыльев. Каспар опять спросил, кто его отец. Он открыл все окна и двери и орал так, что крик эхом отдавался во дворе. Мама затащила его в самую дальнюю комнату в квартире и прошипела: «Заткнись!» Он пнул ее по ноге и пошел в сад.

Лето еще не совсем прошло. Каспар знал, что зима будет долгой, холодной и темной. Он разложил раскладушку под солнцем, разделся и лег. Было хорошо; тепло доходило ему до самого нутра. К нему вернулись ангелы, они парили вокруг него, обнимали его и улыбались. Он заснул, и ему снились хорошие сны.

Мама нашла Каспара. Она повезла его в больницу, а он постепенно проснулся и закричал от невыносимой боли. Когда они вернулись домой, кожа стала шелушиться, и его собственное лицо стало сливаться с чужим. Он все кричал и кричал:

— Кто мой отец?!

Мама скорчилась на полу, рыдала, просила прощения, шептала, что она и рада бы сказать ему, да не может. Каспар не унимался, мама ползком добралась до телефона и позвонила дедушке с бабушкой, которые приехали тотчас же. Мама бросилась им на шею, а бабушка поцеловала Каспара, хотя у него и было странное лицо. Дедушка принес ему подарок.

— Хочешь собирать марки? — спросил он.

Мама с бабушкой ушли на кухню.

— Начать можно прямо сейчас, — сказал он.

Дедушка открыл свой портфель и достал конверт с марками, альбом, пинцет и лупу.

Дедушка с бабушкой остались в гостях на несколько дней. Каспара научили отмачивать марки, приклеивать к ним сзади бумажные петельки и наклеивать в альбом под номерами. Дедушка рассказал о мотивах изображений на марках и о том, кто из королей за кем правил. Мама и бабушка приносили ему воды и хлеба.

Все шторы были плотно задернуты, кажется, никто не обращал внимание на чужое лицо Каспара, которое заживало очень медленно. Сам он тоже ничего не видел, потому что мама убрала все зеркала. Каспар попробовал смотреться в стакан с водой, который поставили для него мама и бабушка, но отражение слишком сильно дрожало.

Когда Каспар ныл от боли, дедушка показывал ему редкие марки. Каспар забывал все, дедушка осторожно похлопывал его по щеке и называл «дедушкин внучок».

Когда мама раздвинула занавески, на дворе уже была осень. Она опять повесила зеркала, и Каспар увидел, что чужое лицо опять спряталось под его собственной кожей.

С тех пор бабушка с дедушкой чаще стали приходить к ним в гости. Мир снова стал уютным, а в ангелов верят только малые дети. Каспару исполнилось 13 лет, и он подумал, что, скорее всего, его отцом был почтальон и что его уже нет в живых. А с дедушкой ему было хорошо, с ним можно говорить о многом.

Дедушка с бабушкой умерли несколько лет назад; их смерть не была неожиданностью. Каспар всегда носил у себя в бумажнике их фотографию.