Плач - страница 10

Следовательно, в том, что они сделали, не было ничего дурного. Они не могли поступить иначе. Они созданы друг для друга.

Первоначальный план был прост. Объяснить положение дел Александре. Попросить развода. Остаться друзьями, чтобы делить опеку над Хлоей, не раня психику девочки. Жить долго и счастливо.

Этот план не сработал.

Но Алистер продолжал настаивать, что они с Джоанной поступили правильно, что повести себя иначе просто не могли, ведь надо же принять во внимание то, как сильно они любят друг друга. Надо просто набраться терпения, и все непременно сложится как надо.

Алистер вообще был человеком терпеливым.

И в конце концов все так и вышло. Правда, времени отняло много — все складывалось не так просто, как он надеялся. Но в жизни вообще все непросто.

Но теперь все получится. Все будет как надо.

Им оставалось только довести дело до конца.

Заполучить Хлою.

— Назовите свое имя.

— Хлоя.

— А ваша фамилия, Хлоя?

— Робертсон.

Фигурка четырнадцатилетней девочки появилась на большом телевизионном экране, расположенном слева от судьи и прямо перед адвокатом обвинения. Девочка подалась всем худеньким телом вперед, как будто хотела целиком уместиться в видеокамеру, и невинным детским голоском повторила:

— Хлоя Робертсон.

Десятилетний ребенок, которого Джоанна увидела на пороге спальни четыре года назад, превратился в долговязого подростка. Блестящие каштановые волосы расчесаны на прямой пробор. Футболка с надписью «Паоло Нутини». Шотландский певец. Футболка выбрана неспроста, подумала Джоанна. Хлоя как бы сообщала миру: она любит Шотландию, а Джоанна заставила ее уехать. Интересно, видит ли Хлоя Джоанну? Есть ли и в ее комнате экран, на который транслируется заседание суда?

— Я задам вам несколько вопросов, Хлоя, — обратилась к ней адвокат обвинения, Эми Мэддок. — Вы не возражаете?

У Эми двое детей, и сейчас она разговаривает с Хлоей тем же голосом, каким не раз их обманывала: «Вот увидишь, иголочка уколет совсем не больно!»

— Нет.

— Пожалуйста, остановите меня и задайте вопрос, если что-нибудь будет непонятно.

— Ладно.

— Вам знакома эта женщина? — Костлявый палец Мэддок шампуром воткнулся Джоанне в грудь. Значит, девочка ее все-таки видит. И без того плохо после всего, что случилось, — но постоянно находятся вещи, которые сталкивают все дальше и дальше в пропасть. Судебная художница тщательно работала над зарисовками: взгляд на бумагу — взгляд на Джоанну. Поскрипывание карандаша по бумаге перекрывало все остальные звуки в просторном зале суда.

— Да, — ответила Хлоя.

— Откуда вы ее знаете?

— Она крутила роман с моим папой.

Ого, даже ребенок знает, как это называется.

— Когда вы с ней познакомились?

— Я застала их в спальне в Эдинбурге.

— Вы «застали их в спальне»? Кого — их? И что они делали?

— Протестую! Подобные вопросы не отвечают интересам ребенка.

Адвокат Джоанны, Мэттью Маркс, держался высокомерно и нагло. Жалко, что она не выбрала защитника с голосом поприятнее. Этот разговаривает как злодей из детского фильма.

— Протест отклоняется. Хлоя, вы можете ответить, если хотите, но я думаю, мы понимаем, что вы имели в виду.

Джоанна опустила взгляд на свои колени, пытаясь выровнять дыхание. Не отвечай, не отвечай. Ты не обязана отвечать.

— Я бы хотела ответить.

Джоанна невольно подняла глаза на экран. На этот раз голос Хлои звучал совсем не по-детски — обличающий, даже зловещий. Она перевела взгляд с Джоанны на судью, женщину лет шестидесяти. Адвокат рассказывал Джоанне, что оба сына судьи женаты, имеют детей и работают врачами. И судья, и адвокат обвинения — обе хорошие матери.

— Они занимались этим в постели родителей. Потом я узнала, что она таскалась за папой уже девять месяцев.

Судебная художница заскрипела карандашом: новая реакция на сказанное свидетелем — новая страница альбома. Карандаш, ластик, подуть на страницу, смахнуть катышки от ластика, снова карандаш, взгляд на Джоанну, взгляд — на бумагу. Интересно, кого сейчас она видит перед собой? Художница, тоже наверняка прекрасная мать, всматривалась в лицо Джоанны, своим прищуром словно отвечая на вопрос: