Пламя над Тереком - страница 20

Первая мировая война. И. В. Тюленев — рядовой драгунского полка. Вскинув саблю, врезается он в гущи немецкой пехоты под Иван-городом, под Варшавой и на Висле. За проявленную смелость становится кавалером четырех георгиевских крестов — двух серебряных и двух золотых.

В годы гражданской войны Иван Владимирович участвует со своим конным отрядом во взятии Казани. Командует бригадой буденновцев в знаменитом Житомирском прорыве. Десятый съезд партии направляет коммуниста Тюленева на ликвидацию Кронштадтского мятежа…

Прошли годы… Иван Владимирович Тюленев — один из виднейших советских генералов. В 1939 году, в бытность уже командующим армией, он руководит частями, которые тушили пожары на дрогобычских нефтеперегонных заводах…

Началась Великая Отечественная война… Под Днепропетровском в сорок первом году в момент бешеного наступления танковой группы Клейста Тюленев лично организует отряд автоматчиков из усталых, измотанных непрерывными боями солдат и ведет их в бой. Ранение, и снова на фронт…

Кавказ…

В вечерние сумерки загорелый молодой боец с противогазом на боку и винтовкой, перекинутой через плечо» вел Николая Булычева по пыльным улицам Орджоникидзе. На перекрестках солдаты и горожане ставили противотанковые ежи, перекапывали улицы, возводили доты и дзоты. Подвальные помещения в городе превращались в бомбоубежища.

Улицы оставались темными, не было света и в окнах, заклеенных бумажными лентами.

Солдат привел Булычева в сад, огороженный высокими каменными стенами. В середине сада, на горе, — старинное здание, рядом, через улицу, — церковь, тоже на горе и тоже огороженная каменным забором.

— Куда ты меня ведешь, дружище? — с недоумением спросил Булычев.

— Куда велено, туда и ведем, товарищ капитан-лейтенант, — весело ответил солдат. — Двери в Комитет Обороны сейчас здесь. — И он нырнул в глубокий ход сообщения в начале сада.

Часовой, проверив документы, сказал коротко:

— Пожалуйста, проходите: вас ждет дежурный по Комитету.

В освещенной катакомбе под горой Булычева приветствовал глазастый, среднего роста энергичный мужчина. Круглое лицо, слегка тронутое рябинками. Он крепко пожал вошедшему руку и предложил присесть.

— Хазби Черджиев. — Он провел пятерней по спадающей на широкий лоб густой черной шевелюре и, улыбнувшись, добавил — Непривычному трудно выговорить мою фамилию. Отчество мое Саввич. Это уже легче. — Он еще что-то хотел сказать, но его прервал звонок телефона.

Пока Хазби Саввич разговаривал по телефону, Булычев вытащил из планшета толстую тетрадь в бордовом переплете, приготовил и авторучку, чтобы записать интересовавшие его сведения о городе и его окрестностях. «Недуг» журналиста — запоминать или записывать— преследовал его всюду.

— Хазби Саввич, — поднял голову Булычев и посмотрел ему в лицо, — вы, как пропагандист, понимаете, что меня к вам привело? Поговорить об Осетии, ее столице и пароде…

— Вы не первый, капитан-лейтенант, кто интересуется этим, — мягко и одобрительно говорил Черджиев, лектор Северо-Осетинского обкома партии. — Мне часто приходится бывать и в воинских частях и беседовать на эти темы с солдатами и офицерами. Надеюсь, вы не станете обижаться, если нас будут прерывать?

И, как бы в подтверждение сказанного, зазвонил телефон. Хазби Саввич поднял трубку:

— Слушаю вас, Махачкала…

Разговор пошел о митинге, и Булычев пропустил его мимо ушей.

— Так вот. — Положив трубку, Черджиев продолжил начатую беседу. — Начнем с истории. Как и когда возник город, почему у него четыре названия — Дзауджикау, Копай-город, или — сокращенно — Копкай, Владикавказ и Орджоникидзе? История города еще не написана, к сожалению. Потому и говорить буду то, что известно из не очень достоверных источников.

Булычев с интересом слушал легенду о первопоселенце на берегу Терека, у подножия Казбека.

— Этого человека, — сказал Черджиев, — звали Дзауг, а «кау» по-осетински — селение. Вот и получилось Дзауджикау. В каком году или даже веке появилось оно, достоверно пока никто не знает. Но предание говорит, что это было очень давно. Будто убил Дзауг своего алдара — князя и, став кровником всего алдарского рода, бежал сюда с братьями и семьей. Скрываться здесь было удобно: с одной стороны прикрывал от врагов буйный Терек, с другой — высокие скалы и лес, густой, непроходимый… Живя в пещере, Дзауг и его братья стали строить себе жилье — крепость. Потом к ним начали стекаться и другие обиженные — выгнанные алдарами или тоже ставшие кровниками. Так разрасталось поселение, которое называли Дзауга-кау — Дзауджикау.