Пламя Олимпа - страница 6

Пэйлин знал, что в тот момент, когда Пламя Олимпа потухнет, война закончится и Олимп падет. Но если даже сам Юпитер не смог остановить захватчиков, то что сможет сделать вор?

Пока Пэйлин решал, вступить в бой или нет, битва оказалась проиграна.

Нирадские воины снесли ворота храма и бросили их на ступени. Яростно завывая, они ворвались внутрь. Через секунду раздался тошнотворный звук падения постамента, на котором покоилось Пламя. Утробный победный рев заполнил воздух, когда захватчики принялись тушить его.

Вскоре все больше и больше нирадов начали покидать поле боя, взбираться по ступеням и помогать собратьям гасить Пламя. Выжившие олимпийцы могли лишь в ужасе смотреть на то, как рушится их мир. Пэйлин увидел, как Юпитер бросился к Пегасу. Схватив раненого жеребца, он указал в небо и что-то прокричал. Пегас всхрапнул и кивнул.

Через мгновение несколько выживших расступились, освободив площадку, чтобы Пегас смог расправить крылья. Резко вскрикнув, жеребец взмыл в воздух.

Сердце Пэйлина от волнения подпрыгнуло в груди. Вот он, идеальный момент. Наконец-то можно схватить уздечку и получить контроль над летающим жеребцом.

– Лети за Пегасом! – приказал Пэйлин сандалиям. – Доставь меня к жеребцу!

Закончив набирать воду, Эмили вернулась в свою спальню. Без электричества телевизора, радио и света не было. Так что, за неимением лучших вариантов, она отправилась в постель.

Эмили знала, что не сможет уснуть. Даже не будь шторм таким шумным, она все равно была на грани. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь оказался рядом. Мама знала, что делать в такие моменты. Но она умерла, и Эмили ничего не могла с этим поделать. Она осталась одна. И уже жалела, что не согласилась попросить тетю Морин прийти.

За окном вспыхнула очередная молния и ужасающе загрохотал гром. Эмили почувствовала, как здание содрогнулось. Но, прислушавшись, она уловила что-то еще, помимо грома. Прямо над ее головой ударилось о крышу нечто очень большое и тяжелое.

Они жили на самом верхнем этаже, и над квартирой не было ничего, кроме плоской крыши. Родители Эмили отдельно заплатили за доступ к ней, и мама разбила наверху большой цветочный сад и грядку с овощами. Но, с тех пор как она заболела и умерла, на крышу никто не поднимался. Эмили с тревогой подумала, что, возможно, до их дома долетел кусок антенны с Эмпайр-стейт. Или молния ударила в садовый сарайчик ее матери и опрокинула его.

Не позвонить ли отцу? Вдруг из-за молнии начнется пожар? Вдруг весь дом сгорит дотла? За окном лило как из ведра, но погасит ли дождь огонь, если он займется как следует? Вопросы порождали все новые вопросы, а вместе с ними и страх, так что сердце Эмили почти замерло в груди.

Сверху послышались новые звуки.

Как будто кто-то – или что-то – топало по крыше.

Подняв фонарик, Эмили затаила дыхание. Луч света скользнул по огромной трещине на потолке. Лампа покачивалась на кабеле. Хлопья краски и штукатурки медленно планировали вниз.

Эмили достала мобильник. Но, не успев нажать на кнопку быстрого набора, закрыла его. Что она скажет отцу? Что нечто большое ударило в крышу, и краска на потолке в ее спальне потрескалась? Может, он скажет ей немедленно покинуть здание. Но тогда ей придется пройти по погруженному во тьму коридору до лестницы, спуститься вниз на двадцать лестничных пролетов – и все для того, чтобы оказаться на улице, где хлещет дождь.

– Не-а, Эм, – сказала она себе. – Наверху ничего нет. Просто садовый сарайчик упал, и его дверь болтается на ветру.

Задолго до того, как Эмили смогла убедить себя, что ничего серьезного не происходит, стук наверху возобновился.

– Это безумие! – сказала она, одновременно выбираясь из-под одеяла и спускаясь с постели. – Ты не пойдешь наверх…

Но тело и разум будто бы не сообщались друг с другом. Чем громче разум Эмили призывал ее остановиться, тем решительнее тело намеревалось вылезти на крышу, чтобы разобраться с источником звука.

Эмили надела свой длинный дождевик, взяла ключи и пошла к входной двери. Подумав, она прихватила и бейсбольную биту, которую они держали в прихожей на всякий случай.