Пламя веков - страница 2

Тогда ему в голову пришла одна мысль. Почему они должны узнать об этом? Не так уж сложно добавить масла в чашу и снова разжечь пламя. Парсы доверяли ему; они никогда бы не заподозрили, что произошло. Они все так же приходили бы в храм и приносили жертвы священному огню, который, увы! перестал быть священным. Они никогда не узнают, что душа Аримана сгорела в пламени в священном месте доброго божества Ормузда.

Совесть Шабада восстала. Неужели он, верховный жрец парсов, пал так низко? Станет ли он подобным образом высмеивать религию своих отцов? Он громко всхлипнул. Что же ему делать? Он даже не мог представить себе гнев своего народа, когда они обнаружат, что душа Ормузда больше не пылает в бронзовой чаше. Они будут проклинать его, плеваться и изгонят из храма. Они сделают даже больше, чем это. Они вырвут его сердце и бросят мертвое тело стервятникам на вершину башни мертвецов.

Верховный жрец поднялся с колен и внимательно прислушался. Все было тихо, как в покоях смерти. Медленно он пробрался сквозь темноту к задней части храма, где неловкими пальцами открыл маленькую дверцу у основания алтаря. Он вытащил из укрытия факел и зажег его. Неся его и маленькую урну, он вернулся к алтарю. Он быстро наполнил бронзовую чашу маслом из урны и поднес зажженный факел. Послышался резкий треск, а затем пламя поднялось во весь рост.

Шабад упал на колени перед святыней. Его тело неудержимо дрожало, и казалось, что его сердце вот-вот разорвется. Несколько мгновений он пытался взять себя в руки. Дело было сделано, рассуждал он. И он не должен колебаться сейчас. Подняв голову, он тихо позвал жреца, который каждое утро занимал его место перед алтарем.

— Котах! — позвал он. Затем более громким голосом повторил: — Котах!

В соседнем коридоре послышался шорох одежд, и появился жрец. Он трижды поклонился пока шел. Шабад ответил на приветствие и горящими глазами всмотрелся в его лицо. «Может ли Котах знать?» — спросил он себя. Но если у жреца и были какие-то подозрения, его лицо их не выдало. Он занял свое место рядом с Шабадом перед алтарем, и они вместе пропели стих из «Зенд-Авесты» восхваляя Ормузда. Шабаду показалось, что он увидел ненавистное лицо Аримана, ухмыляющегося ему из чаши.

Они вознесли свои молитвы, затем верховный жрец встал и вышел из комнаты, оставив Котаха охранять святыню.

Когда в то утро солнце поднялось в небеса и засияло в полную силу, святые мужи храма в Ауде были в высшей степени встревожены. Хотя они обыскали каждый угол и каждую щель храма, верховного жреца Шабада Нагаура найти так и не удалось. Наконец один из них заметил стервятников, в большом количестве круживших над Храмом Безмолвия. Жрецу это показалось странным, потому что в Ауде не было ни одной смерти вот уже две недели. Поднявшись на вершину башни, он обнаружил Шабада, распростертого на решетке, сжимающего в правой руке рукоять жертвенного ножа. Он вонзил его золотистое лезвие глубоко себе в сердце.

Перевод — Роман Дремичев