Платиновая карта - страница 41

— Потому что не с твоим козлиным рылом подкатывать к моей жене! — резко и грубо ответил Адамский. Он глядел на Эдика сверкающими от гнева глазами, и выражение этих глаз не предвещало ничего хорошего. — Что? — спросил Адамский. — Нравится моя жена, да? Может, попробуешь ее у меня увести?

— Господи, — тихо простонала Надя, — начинается.

— Может, и попробую! — весело ответил Эдик, стараясь задорным, незлобивым тоном свести все к шутке. — Что, Надюш, пойдешь за меня, а? Я, конечно, не такой авторитетный начальник, как Игореша, но у меня большой потенциал!

— Большой потенциал, говоришь? — Адамский грозно поднялся со стула. — Сейчас я тебе твой потенциал подкорочу!

— У него нож! — крикнул кто-то.

Адамский свирепо усмехнулся и поднял правую руку с зажатым в ней столовым ножом.

Раздался женский визг. Несколько мужчин сорвались со своих мест и бросились к Игорю, но опоздали. Адамский, подобно японскому ниндзя, одним ловким прыжком запрыгнул на стол, отшвырнул ногой блюдо с салатом оливье и, не дав противнику опомниться, бросился на него с ножом наперевес.

Когда три минуты спустя охранники скрутили Адамского, обстановка в ресторане была накалена до предела. Два больших стола были перевернуты, один из гостей лежал на полу с сотрясением мозга (Адамский ударил его по голове бутылкой шампанского), а бедолага Эдик, прижавшись к стене и держась рукой за порезанное ухо, отчаянно кричал, что он этого так не оставит, и требовал вызвать милицию.

Вскоре подоспела и милиция.

Адамский мирно посапывал в «обезьяннике», гости (те из них, кто остался) ждали на улице, а Надя вела переговоры с дежурным милиционером.

— Товарищ капитан, — жалобно обратилась она к дежурному, — когда его выпустят?

— Это зависит от того, что он натворил, — ответил милиционер. Потом он поднял глаза на Надю (она все еще была в белом платье) и спросил: — А он вам кто?

— Муж, — ответила Надя.

Милиционер усмехнулся:

— Поздравляю. Здоровый парень. Потерпевшие написали на вашего мужа несколько заявлений. Хулиганские действия, сломанная мебель, травмированные граждане. Утром, когда проспится, отправим его в следственный изолятор.

— Господи! Так я и знала. Что же теперь делать?

— Ждать, — ответил милиционер.

— Сколько? — спросила Надя.

Милиционер немного подумал и ответил:

— Несколько лет.

— Очень смешно, — нахмурилась Надя.. — Это все, что вы мне можете предложить?

— Все, — кивнул капитан, — Хотя… если хотите вытащить своего мужа, найдите для него хорошего адвоката.

Генрих Афанасьевич Розанов был явно не в духе. На столе перед ним дымилась чашка с черным кофе. Однако прежде чем взяться за кофе, он бросил на язык две коричневые таблетки и запил их минеральной водой прямо из бутылки.

— Что, Генрих Афанасьевич, мигрень? — вежливо осведомился у начальника адвокат Юрий Гордеев.

— Да магнитные бури, будь они неладны, — объяснил Розанов. Он потер лоб пальцами и слегка поморщился. — Ну что, Юра, ты разобрался в этом деле?

Гордеев кивнул:

— Угу. Дело довольно банальное. Игорь Адамский — известный у нас в стране программист. Руководит фирмой, занимающейся программным обеспечением и тому подобными вещами. Программист Адамский, как говорится, от Бога. Но и дебошир порядочный. Он уже дважды учинял дебоши в пивных барах. В первый раз ему все сошло с рук — сумел откупиться. Во второй раз ему дали условно. Но на этот раз парень завяз серьезно. Помимо порчи имущества он покалечил двоих человек.

— Сильно?

— Как сказать… У одного сильное сотрясение мозга. Второй почти лишился уха — врачи кое-как заштопали.

— Н-да, — задумчиво протянул Розанов. — Ничему-то жизнь парня не научила. Даже собственную свадьбу умудрился испоганить. Значит, говоришь, дело банальное. А что за нюанс, о котором ты хотел мне сообщить?

— Адамский сильно расстроен, — сказал Гордеев. — Они с женой собирались в свадебное путешествие в Италию, но теперь, само собой, путешествие придется отложить.

— Да уж, — усмехнулся Генрих Афанасьевич. — На несколько лет. Есть повод огорчиться. И что дальше?

Гордеев сочувственно посмотрел на шефа и сказал:

— А дальше Адамский сообщил мне, что знает некую «важную государственную тайну». И готов нам ее выдать в обмен на прощение.