Платиновая карта - страница 6

Однако Ирина не спешила успокаиваться.

— Не нравится мне все это, — подозрительно сказала она.

— Все это? — удивленно спросил Турецкий, обводя рукой стол, уставленный яствами.

— Я не про еду, я про сам пир. Такое ощущение, что ты меня замасливаешь. Или притупляешь мою бдительность. Шурик, скажи честно, что-то случилось? Тебя посылают в долгосрочную командировку?

— Ангел мой, успокойся, — мягко сказал Турецкий. — Никуда меня не отправляют. Обещаю, что отныне я буду устраивать для тебя маленький пир регулярно.

— Регулярно? Раз в год, что ли?

Турецкий отрицательно покачал головой:

— У-у…

— Еще чаще?!

Он кивнул:

— Угу.

Ирина взяла фужер с шампанским, пересела с кресла на диван, улыбнулась и обвила шею мужа гибкими, тонкими руками:

— Ты моя радость…

— Нет, — возразил Турецкий, — это ты моя радость. А я — дерьмо, которое портит тебе жизнь.

— Дурачок. — Ирина нежно поцеловала мужа в щеку. — Ты не поверишь, но я видела от тебя не только гадости. Иногда мне было очень и очень приятно проводить с тобой время.

— Неужели? — притворно удивился Турецкий.

Ирина кивнула:

— Да.

— Наверное, в те моменты, когда я спал, отвернувшись зубами к стенке?

Ирина засмеялась:

— И в эти моменты тоже.

— Ну тогда давай выпьем за то, чтобы в нашей совместной жизни было как можно больше радостных моментов! — провозгласил Турецкий.

— Давай!

Они чокнулись и отпили из своих фужеров.

— Ну как? — спросил Турецкий.

— Здорово! — сказала Ирина и поцеловала мужа в губы. — Хорошо, что Нинка у бабушки, да?

— Ты думаешь, она бы нам помешала?

Глаза Ирины заблестели теплым, томным блеском.

— Это смотря по тому, как ты собираешься продолжить этот вечер, — сказала она низким, грудным голосом.

Турецкий посмотрел на жену и хищно прищурился.

— Сегодня вечером я собираюсь тебя съесть! — угрожающе сказал он.

Ирина приблизила свое лицо к лицу мужа и улыбнулась.

— Звучит заманчиво, — тихо сказала она. — А не боишься подавиться?

Турецкий, не спуская с жены влюбленного взгляда, легонько покачал головой:

— Не-а. Посмотри, какие у меня острые зубы.

Он щелкнул зубами и тихо зарычал.

— Какие мы страшные, — прошептала Ирина.

Она поставила бокал с шампанским на стол.

И в этот многообещающий для Александра Борисовича момент зазвонил телефон.

— Пусть катятся к черту! — сказал Турецкий, сжимая жену в объятиях.

Ирина покачала головой:

— А если это Нинка?

Она высвободилась из цепких объятий мужа и пошла к телефону.

— Алло, я слушаю. — Лицо Ирины помрачнело. — Хорошо, сейчас позову. — Она холодно посмотрела на Турецкого и сказала: — Тебя.

Мысленно чертыхаясь, Александр Борисович, подошел к телефону. Самые худшие ожидания Турецкого сбылись — это был Меркулов.

— Саня, привет, давно не виделись.

— Угу, — пробурчал Турецкий. — Часа три.

— Так много! С ума сойти. Но ничего, есть повод повидаться. Ты не смотрел сегодня новости?

— Нет. А что?

— Слышал что-нибудь о Лайэме Платте?

— Разумеется. Миллиардер и меценат. Вкладывает деньги в экономику России.

— Уже не вкладывает, — сказал Меркулов. — Два часа назад он умер.

— Очень жаль. А я здесь при чем?

— Ни при чем. Если не считать того, что ты будешь расследовать это дело.

— Черт… — Турецкий посмотрел на Ирину. Она была мрачнее тучи. Глаза жены, прежде такие теплые и мерцающие, стали холодными и неприязненными.

— Значит, этот толстосум откинул копыта в Москве, — уныло сказал Турецкий. — Что он здесь делал?

— Это ты узнаешь сам.

— Как он хоть умер-то?

— По виду — сердечный приступ. Ел рыбу в ресторане, схватился за грудь и помер.

Ирина вздохнула и отвернулась к окну. На душе у Турецкого стало тоскливо.

— Так какого черта я понадобился, если это сердечный приступ? — горячась, спросил он.

— Есть подозрение на отравление. Шеф-повар ресторана как в воду канул. А рыбу принес именно он. Опера уже отдали посуду и бокал, из которого пил Платт, на анализ. Слушай, мне сейчас некогда. Я послал за тобой машину, приедешь в управление — там все узнаешь. Пока!

На том конце провода раздались короткие гудки.

Турецкий медленно положил трубку на рычаг. Ирина пристально на него посмотрела и сухо усмехнулась:

— Как я понимаю, романтический ужин отменяется?