Плавание на яхте «Заря» - страница 4
Понедельник 23 июля, 11 часов утра. На борту «Зари», между Варде и Екатерининской гаванью. В 4 часа утра миновали Нордкап. Он был скрыт туманом и не казался особенно величественным; в 9 часов, когда туман рассеялся, прошли своеобразный по своей красоте мыс Нордкин. От Тромсё до Нордкапа за сутки сделали 172 мили.
В 10 часов вечера стал виден Варде. До Екатерининской гавани[4] оставалось 96 миль. Накануне море было неспокойно, и «Зарю» немало качало. Повар Фома тяжело болел, но тем не менее выполнял свои обязанности. Бируля и Коломейцев также внесли Нептуну свою лепту. У меня последствия качки сказались вялостью и необычайной пассивностью.
После того как мы оставили за собой северную оконечность Европы, ландшафт морского побережья изменился. Характерные горы Норвегии с их гротесковыми зубцами уступили место плато. Пересекаем Варангерфиорд и находимся снова в России, у северных берегов которой нам предстоит отныне провести от двух до икс лет.
Вторник 24 июля. Екатерининская гавань. Около часу дня зашли в гавань Александровска-на-Мурмане — Екатерининскую гавань. Здесь стоял на якоре под флагом Невского яхт-клуба, под которым шли и мы, «Андрей Первозванный», судно научно-промысловой экспедиции под начальством Н. М. Книповича. Книпович пригласил нас совершить рейс в Ура-губу для ознакомления с работами на борту «Андрея Первозванного». Получили телеграммы и письма.
Среда 25 июля. Ночью совершили интересный и поучительный рейс в Ура-губу. В 6 часов вечера были приглашены Книповичем и участниками его экспедиции на обед. Это был последний обед, которым нас чествовали. После него я отправился с Книповичем и его женой осмотреть этот маленький и довольно пустынный городок. В нем имеется лишь несколько недавно построенных жилых домов для чиновников, церковь и еще несколько зданий. По своему положению и общему виду он напоминает города Финляндии, недостает только растительности. Когда мы спускались к пристани по прекрасному шоссе, нам повстречался Евстифеев, мой лучший матрос, недавно перезимовавший на Новой Земле. Евстифеев шел со своей женой и двумя детьми. Он нес покупки, приобретенные на литературный заработок за подготовленные им к печати былины. Жена Евстифеева приехала сюда с обоими детьми, чтобы попрощаться с мужем.
Бункеровка угля. Плохие рабочие. Задержка!
Четверг 26 июля. До обеда писал письма, послал в Архангельск телеграфный запрос о местонахождении «Пахтусова». После обеда пошел ненадолго в горы. Дул резкий северо-восточный ветер и нагнал туман. Осмотрел фирновый снег и фирновый лед, которым действительно свойственно типичное зернистое строение, как это описано Эмденом. Чай пить зашел к Книповичу, где встретил Бирулю.
Мы лишились здесь, в г. Александровске, не только одного матроса, которого пришлось уволить за непристойное поведение, но, к сожалению, и второго, заболевшего в Тромсё.
Северо-северо-западный ветер и дождь.
Сегодня произвел расчет с Тронтгеймом, доставившим мне из Западной Сибири 40 остяцких собак, и уплатил ему оставшуюся сумму 400 рублей. 1600 рублей были мною уплачены раньше. Помимо этих западносибирских собак, я получил еще 20 восточносибирских, которых мне доставили унтер-офицер Якутского пешего казачьего полка Расторгуев, мой испытанный спутник в экспедиции 1893 г., и устьянский житель Петр Стрижев.
Невзирая -на огромное расстояние от Усть-Янска через Верхоянск, Якутск, Иркутск, Москву, Архангельск, когда во время трехмесячного пути собаки ехали частью на оленьих нартах, частью на почтовых лошадях, на санях и телегах и наконец по железной дороге в самую жару, они все прибыли в отличном состоянии, что чрезвычайно важно для экспедиции. Помимо большой заботы, проявленной обоими проводниками, причина удачи этого дела лежит в помощи, оказанной в пути многими должностными лицами.
Воскресенье 29 июля. На борту «Зари», в Екатерининской гавани. Почтовый пароход «Николай» доставил нам из Архангельска последнюю почту, письма и посылки с родины, также заказанное позднее снаряжение, последние газеты и рождественские подарки. Эти подарки вместе со взятыми из Петербурга, Дерпта