Плечом к плечу - страница 22
Когда мне снится подвиг грядущий,
Твой скорбный облик сияет славой
Над нашей явью, слишком гнетущей.
Пускай ты пала, скошена пулей.
Пускай погасла в длительных муках.
Когда убийца тебя караулил,
Пускай спала, дитя убаюкав.
Пускай в мученьях смежая веки,
Позвать меня и не успела.
Одно я знаю твердо навеки, —
Ты смерть встречала светло и смело!
Сверкали очи насмешкой ясной,
Ты шла на гибель, легко шагая.
И был раздавлен тот карлик грязный,
Когда ты встала пред ним нагая!
IV
За гарь пожаров с тучами вровень,
За след веревки на шее братьев,
За униженья, за море крови —
За все, за все убийца заплатит.
Настанет суд, короткий и правый,
Чтоб заклеймить его ближних и присных.
Настанет час суровой расправы
Для всех предателей ненавистных.
Дотянутся к ним ручища мести.
Развалится враг гнильем и пылью,
И я скажу о моей невесте
В поэме, полной прожитой былью.
И если мне суждено вернуться
Домой на Вислу, — то будет утро,
Когда завесы дней распахнутся, —
Поставлю памятник златокудрой.
Печаль и память, страсть и терпенье,
Помогут мне в последней работе
И ты воскреснешь, — вся упоенье,
Вся ликованье души и плоти.
И в легком звоне листвы зеленой
Дождусь я ночи, смежу я веки,
В тебя одну безраздельно влюбленный,
С тобой одной навеки, навеки!
Без даты.
Пятая колонна
I
Там, где у самого слиянья с Обью
Трепещут струи Каменки-реки[22],
Где улиц отраженное подобье
Ныряет под бетонные быки,
Где часто я стоял, объятый скорбью,
И на воду глядел из-под руки,
Где быстрины напоминали Вислу,
Ко мне донесся голос ненавистный…
II
Вздымался тяжко молот паровой,
В багрянце дымном корпуса вставали,
Весь город был лавиной грозовой,
Переплетеньем окрыленной стали.
Но мне, когда раздался волчий вой,
Почудилось, что я в гнилом подвале,
Где некий призрак с выщербленным ртом
Стучит мне в грудь пергаментным перстом.
III
Я слышал этот голос не впервые,
Ведь это он науськивал громил,
И соблазнял, и голоса живые
Своим блудливым пафосом глушил.
Он Польшу продавал за чаевые,
Он на облаву в Познани ходил,
Был отголоском казней и растлений,
Расстрелов и кровавых усмирений.
IV
Так кто ж ему сегодня право дал
От имени отчизны угнетенной,
От имени того, кто погибал,
Придерживая бинт окровавленный,
От имени того, кто умирал,
Лучом напрасной славы озаренный, —
Кто право дал о подвиге кричать
Тому, на ком предательства печать?
V
Кричать — истошным воплем, призывая
На суд страну, что принимает бой,
Ту, чья судьба связалась боевая
С отчизной нашей, кровью и судьбой,
Ту, что свинец и пламя исторгая,
Стоит, народы защитив собой,
Обрушивая залпы, от которых
Дрожит ее и наш заклятый ворог.
VI
Отвергнувшие помощь братских рот
Из-за своих торгашеских расчетов,
Забрались вы, предав родной народ,
В нутро разоруженных самолетов.
Смотрите! Дымом застлан небосвод,
Как черным крепом. Руки патриотов
Развинчивают рельсы на путях,
И птицы надрываются в лесах.
VII
Седых дождей осеннее кочевье,
И детский плач, и смертный, тяжкий вздох.
Безумно шелестящие деревья
И ощетиненный чертополох,
И черный смрад, плачевный запах тленья,
Дыханье смерти вдоль лесных дорог.
Гниют плоды, и загнивают воды.
Народ устами матери-природы
VIII
Вас проклинает — пусть подземный мрак
Покроет вас, отродье Тарговицы[23]!
Снаряды отливает сибиряк,
Река оружья к западу струится,
Народ — в пути, над ним — победный стяг,
Листаются истории страницы…
Я знаю — буря этих грозных лет
С лица земли сотрет ваш грязный след.
1943 г., апрель
Письмо Юлиану Тувиму
Там за Атлантикой чужою и холодной
Через волны пенные седого океана
Ты видишь нас, Тувим? Ты видишь молодые
Румяные в огне знамен багряных лица,
Горящие глаза, отличий знаки, шлемы
И взводы стройные, как нивы золотые,
С колосьями штыков сверкающих, колючих?
Ты слышишь, как в боях чрез рубикон окопов
На запад мы идем стоверстными шагами,
Как греем над костром замерзшие моторы,
Как тащим пушки мы, как проволоку тянем,
Перенося вперед в бою связные пункты,
Как выдвигается огонь артиллерийский
Пред цепью боевой мгновенно за приказом?
Почувствовал бы ты, поэт, здесь на рассвете
Родного воздуха чуть уловимый запах,
Что с запада донес к нам ветер беспокойный,
Приветствовал бы ты знакомую природу,
Ступил на землю б ту, что, как своя, нам дышит, —