Племя тьмы - страница 34
Оба они замерли, тяжело дыша; в эти считанные секунды в голове Керсти промелькнула мысль: а не проще ли умереть прямо сейчас, чем бороться дальше? Но тут Фрэнк протянул к ней руку и прошептал:
— Дай сюда…
Наверное, он просто хочет лишить ее единственного оружия. Но она не такая дура, чтоб с ним расстаться.
— Нет, — ответила она.
Он попросил снова, на этот раз в его голосе отчетливо звучала тревога. Похоже, эта шкатулка очень дорога ему и он боится испортить ее, отнимая силой.
— Последний раз прошу, — сказал он. — Отдай по-хорошему. Иначе убью. Отдай шкатулку!
Она взвесила свои шансы: ну что она теряет?
— Скажи «пожалуйста»… — пробормотала она.
Он окинул ее насмешливо-презрительным взглядом, в горле нарастало глухое рычание. Затем вежливо, как послушный ребенок, произнес:
— Пожалуйста…
Слово послужило для нее сигналом. Она размахнулась и резко, изо всех сил, насколько позволяла нетвердая дрожащая рука, швырнула шкатулку в окно. Она пролетела в трех дюймах от головы Фрэнка, разбила стекло и вылетела наружу.
— Нет! — взревел он и в долю секунды оказался у окна. — Нет! Нет! Нет!!!
Она подбежала к двери, ноги у нее подкашивались. Вот она уже на площадке. Главным препятствием оказалась лестница, но она вцепилась в перила, точно старуха, и добралась до прихожей, не упав.
Сверху доносились какой-то шум и грохот. Он что-то кричал ей вслед. Нет уж, на этот раз он ее не поймает. Она бросилась к входной двери и распахнула ее.
За то время, что она находилась в доме, облака рассеялись и на улице посветлело — солнце посылало на землю прощальные лучи, прежде чем опуститься за горизонт. Моргая и щурясь от этого яркого света, она пошла по дорожке к калитке. Под ногами хрустели стекла, среди осколков она заметила свое оружие. Автоматическим жестом она подобрала шкатулку, как сувенир, на память и бросилась бежать. Уже оказавшись на улице, забормотала какие-то невнятные слова, словно жаловалась кому-то, вспоминая случившееся. Но Лодовико-стрит оказалась безлюдной, и она прибавила шагу, потом снова побежала и бежала до тех пор, пока не сочла, что ее и забинтованное чудовище в доме разделяет теперь достаточное расстояние.
Она была словно в тумане. На какой-то незнакомой улице ее окликнул прохожий и спросил, не нужна ли помощь. Этот добрый жест совершенно сразил ее, ибо для того, чтобы дать членораздельный ответ, требовалось слишком большое усилие. И тут нервы ее окончательно сдали, и все вокруг погрузилось во мрак.
Глава десятая
1
Она пробудилась и обнаружила, что попала в снежный буран, таковым, во всяком случае, было первое впечатление. Над ней — абсолютная белизна, снег на снегу. Кругам снег: она лежала на нем, голова тоже утопала в белом. От этой пустоты и чистоты затошнило. Казалось, снег лезет в горло и глаза.
Она подняла руки и поднесла их к лицу: они пахли незнакомым мылом, резкий, грубый запах. Наконец удалось немного сфокусировать зрение: стены, белоснежные простыни, лекарства на тумбочке у постели. Больница…
Она позвала на помощь. Часы или минуты спустя — она так и не поняла, сколько прошло времени, — помощь явилась. В лице медсестры, которая сказала просто:
— A-а, вы проснулись.
И тут же ушла, видимо, за врачом.
Когда они пришли, она не сказала им ничего. За то время, пока сестра ходила за врачами, она решила, что это история не из тех, которую можно им поведать. Возможно, завтра она отыщет слова, которые смогут убедить их в том, что все случившееся с ней — правда. Но сегодня?.. Стоит ей только попробовать, и они тут же начнут гладить ее по головке и убеждать, что все это ерунда, что все это ей просто приснилось или же то были галлюцинации. А если она будет упорствовать и стоять на своем, они, чего доброго, еще усыпят ее, что только осложнит ситуацию. Ей необходимо время подумать.
Все это она взвесила и прокрутила в голове до их прихода, так что когда ее спросили, что же произошло, ответ уже был готов. Я вся, словно в тумане, сказала она им, с трудом удалось вспомнить даже собственное имя. Они успокоили ее, уверив, что все войдет в норму и память вернется, на что она коротко ответила, что так оно, наверное, и будет. А теперь спать, сказали они, и она ответила, что будет просто счастлива уснуть и даже притворно зевнула. С этим они и удалились.