Плененный тьмой - страница 8

- Да, я поняла смысл твоих слов, - прервала Джульетта, содрогнувшись при неприятном представление.

Намного менее брезгливый Джастин протянул руку.

- Идем?

Две ночи спустя, Джульетта сидела на диване Чиппендейла[2], с изогнутыми ножками и потертыми парчовыми подушками, который находился под маленьким окном. Один только Бог знал, как давно он был отправлен на чердак, но Леве сделал все возможное, чтобы очистить тот от пыли и паутины. Ему также удалось расчистить достаточно места, среди забытых стволов и семейных портретов, чтобы поместить два деревянных стула вокруг маленького завитого стола, придав вид столовой. Крошечный горгулья был удивительно одомашнен и слишком часто жаловался, что вынужден проживать на тесных, грязных чердаках. В данный момент, однако, свет мерцал в серых глазах, и нежные крылья трепетали, когда он смеялся над рассказом Джульетты, о том, как она украла ценный кристалл, который содержал слезы Бога Плодородия, в то время как Джастин отвлекал старого Лорд Стоунвилла.

- Вы уверены, что это был Damanica? - потребовала горгулья, и его французский акцент усилился.

- Без сомнения. - Джульетта пожала плечами. - Джастин в настоящее время предпринимает попытки соблазнить древесных эльфов выйти из укрытия, к нему.

Леве снова засмеялся.

- Жалок. Чёрт возьми. Это провал, провал, провал…

- Леве, - Джульетта поспешно перебила.

- Ах, простите, ma belle[3]. - Чувствительная горгулья мгновенно раскаялся.

- Я забыл, какой ты нежный цветочек.

- Нежный цветок? - Джульетта фыркнула. - Вряд ли. Я вор и лжец, и продаю свои услуги, чтобы сохранить крышу над головой. Как многие утверждают, я ничем не лучше обычной шлюхи.

- Нет, не говорите таких ужасных вещей. Мы все делаем то, что должны, чтобы выжить.

Джульетта вздохнула. Ей было тяжело, когда она вспомнила, что пришлось сделать, чтобы выжить.

- Да, я полагаю, это правда.

Леве склонил голову набок, прищурено глядя на нее.

- Есть нечто, что беспокоит вас, ma belle.

Девушка повернула голову к окну, не для того, чтобы полюбоваться видом Гайд-парка, дремлющего под серебряным лунным светом, а для того, чтобы скрыть виноватое выражение лица.

- Ничего больше, только скука.

- Скука? Но несколько дней назад ты говорила мне, что рада, что сезон наконец-то начался.

Конечно, она была в восторге. Она говорила себе, что беспокойная неудовлетворенность, которая мучила ее на протяжении долгих зимних месяцев, будет вылечена возвращением к обществу, в город. И только когда Виктор зашел в бальный зал лорда Тредвелла, она поняла, что ее недовольство не имело ничего общего с отсутствием общества, оно было связано с умопомрачительно красивым демоном. Это понимание раздражало. И это то, чем она не намерена делиться.

- Я надеялась, что возвращение в общество, будет развлечением, - сказала она. - Глупо, конечно. Это те же самые нудные балы, с теми же утомительными гостями и сплетнями.

- Но ты обожаешь сплетни, не так ли?

- Только когда мне интересно, - Джульетта повернулась к спутнику, ее пальцы терзали атласную ленту, продетую через лиф ее персикового муслинового платья.

- До сих пор я не слышала ничего более захватывающего, чем то, что из Лондона, по-тихому была убрана дочь лорда Мэйвуда после того, как она попыталась сбежать с явным охотником за приданым, и что было странно, в безоблачную ночь сверкали молнии. Одна молния сожгла склад возле доков.

Хвост Левета напрягся.

- Молнии, говоришь? В доках?

- И почему ты заинтересовался странными вспышками молний?

Улыбка коснулась уродливого серого лица.

- Гнезда эльфов часто притягивают молнии. Возможно, они поселились на берегу Темзы.

- У тебя привязанность к эльфам?

Горгулья прикоснулся пальцами к губам.

- Ну конечно. Женщины очень хотят, и обладают поразительной способностью радовать горгулий.

Джульетта резко поднялась, странная боль сжала ее сердце.

- Ради Бога, все мужчины так предсказуемы?

Леве поднял руки в знаке капитуляции.

- Да.

- Это вызывает жалость.

- Ma belle, пожалуйста, расскажи, что расстроило тебя. Я знаю, что это не может быть отсутствие забавных скандалов.

Леве проковылял ближе, его серые глаза были полны беспокойства.