Пленительные наслаждения - страница 67

– Я могу выполнять супружеские обязанности. И буду это делать с наслаждением.

– С наслаждением?

– Я испытываю к ней влечение. – Квил не мог сдержать усмешку. – Ощущение непривычное, но не сказать чтобы неприятное. К тому же Габби мне нравится. Конечно, если я женюсь и она родит сына, ты никогда не станешь виконтом.

Лицо Питера застыло.

– Это самое оскорбительное, что ты мог сказать. – Он стоял неподвижно, словно каменный, улыбка Квила мгновенно исчезла.

– Питер, я не в этом смысле. Я знаю, ты не гонишься за титулом.

Его брат оставался таким же мрачным.

– Ты советовал мне жениться на Габби, чтобы иметь деньги хотя бы на одежду. Я был пьян в тот вечер, но достаточно хорошо помнил этот разговор на следующий день. Вы оба, ты и отец, думаете обо мне как о бездельнике. Отец вообще не способен понять различие между человеком, следящим за модой, и безмозглым фатом!

– Ну что ты, Питер! Просто я пытался сделать все, чтобы мне не пришлось жениться, – признался Квил. – Прошу прощения.

– Почему ты сказал нам, что не годен для брака? – настойчиво допытывался Питер. – Это была неправда?

– Это было не так далеко от правды. Мои эпизодические контакты в течение последних двух лет доставляли мне исключительное удовольствие, но потом следовали мигрени продолжительностью до трех дней.

– О, так все дело, оказывается, в головных болях? – Лицо Питера сразу стало участливым. – И врачи ничего не могут сделать?

Квил пожал плечами:

– Видимо, нет. Это следствие травмы головы. Может пройти само, но скорее всего нет. – Питер явно испытывал неловкость.

– Фу ты, черт! Но как же ты женишься… Я могу ошибаться, но мне кажется, Габби увлечена мной.

– О да, – хмыкнул Квил, – она воображает, будто влюблена в тебя по уши.

– Тогда как же ты изменишь ее отношение ко мне? Не говорить же ей, что я отказываюсь жениться!

Спросить бы у него, что бы он стал ей говорить перед отъездом в Америку!

– Габби – натура романтичная, – вздохнул Квил. – Она великая выдумщица…

– То есть?

– Она постоянно что-то сочиняет. Воображает себе самые невероятные вещи.

– У вас с ней не много общего, – скептически заметил Питер.

Квил снова пожал плечами:

– Я скажу, что влюбился в нее с первого взгляда. Как только увидел ее в порту. И объясню ей, что мое чувство так сильно, что его нельзя игнорировать.

– Ты думаешь, она клюнет на это?

– Она романтик, – повторил Квил. Он вспомнил поездку в карете. Судя по всему, Габби видела, что он был на пределе.

Питер кусал губу.

– Я чувствую себя подлецом. Получается, что я сбываю ее с рук.

– Только потому, что не желаешь ее – в отличие от меня, – подчеркнул Квил. – Совершенно ясно, ваш брак был бы катастрофой для вас обоих.

– А что мы скажем отцу с матерью?

– То же, что и Габби. Я скажу, что влюбился и не мог…

– Никто этому не поверит, – прервал брата Питер. – Габби – может быть, поскольку она тебя не знает, но больше никто.

– Я так не думаю. Почему бы и нет.

– О чем ты, Квил! – снисходительно усмехнулся Питер, – Ни один здравомыслящий человек не вообразит тебя влюбленным. С твоей-то невозмутимостью! От страсти люди теряют голову. Вспомни Патрика Фоукса. Когда он влюбился в леди Софи Йорк, это было жалкое зрелище.

– Мне казалось, Патрик вел себя весьма разумно.

Питер фыркнул.

– Фоукс увел невесту у своего лучшего друга и требовал немедленного бракосочетания – всего через неделю после того, как леди Софи расторгла помолвку. Естественно, родители притормозили это дело. Но поверь мне, следующие две недели, куда бы я ни пришел – везде Фоукс, срывающий поцелуи у своей нареченной. Он был как помешанный. Никакого самоограничения, не говоря уже об уважении к обществу!

Квилу понравилась идея с поцелуями.

– Определенно, я готов целовать Габби прилюдно, если это послужит доказательством, что я в нее влюблен.

Питер брезгливо передернулся.

– А вот я никогда не смог бы этого сделать. Этой ночью… – Он запнулся.

– Габби мне рассказала, – насмешливо бросил Квил. – Она хотела тебя поцеловать, а ты отказался.

– Да, – рявкнул Питер, – она просто прыгнула в мои объятия! Дверь на балкон была распахнута, и Тиддлбенд смотрел прямо на нас. Я чуть не умер от ужаса.