Пленные генералы Российской императорской армии 1914-1917 гг. - страница 7

. В еще более сложном положении оказались части 2-й пехотной дивизии под командованием генерал-лейтенанта И. Ф. Мингина, сражавшиеся в этот день бок о бок с Кексгольмским полком. Пожалуй, ни одной из дивизий самсоновской армии не пришлось так тяжко, как 2-й пехотной. С 13 августа войска генерала Мингина непрерывно дрались с много превосходящими силами противника, при полном отсутствии подвоза боеприпасов и питания — не было дивизионного обоза. Последние бои, 15–16 августа, происходили в совершенно невозможных условиях: частям 2-й дивизии приходилось постоянно отбиваться на три стороны, «потери были настолько велики, что… в ротах не было в среднем более 25–30 человек; роты продолжали таять на своих позициях от постоянных потерь. Стрелять было нечем. Патроны и снаряды приходили к концу, парки были пусты»[49].

К вечеру 15 августа, когда стало ясно, что противник уже глубоко охватил фланги центральной группы корпусов 2-й армии, командующий армией генерал Самсонов приказал XIII и XV корпусам отходить. Общее руководство отступлением должен был осуществлять командир XV корпуса генерал Мартос, своими победами заслуживший большой авторитет в глазах командующего. Самсонов направил его в тыл для распределения и устройства отступающих частей и организации сопротивления на новых позициях. Это явилось роковой ошибкой — тылы корпусов были перехвачены противником, и оторванный от своих частей генерал Мартос уже ничего не мог сделать. В то же время истощенные непрерывными боями полки XV корпуса, лишившиеся своего командира и вынужденные отходить под ударами германцев через леса, быстро утратили всякую организацию и стали неуправляемыми. Более того, в войсках разнесся слух о гибели Мартоса, что крайне негативно отразилось на боевом духе офицеров и солдат[50]. Командование разрозненными частями корпуса принял на себя начальник 8-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Е. Э. Фитингоф.

Весь день 16 августа дезорганизованные части XIII и XV корпусов отступали на юг. Все дороги были заполнены повозками, орудиями, людьми. На общем фоне выделялись образцовым порядком лишь остатки бригады полковника Н. И. Глобачева, заслужившего за это похвалу от командира XIII корпуса генерала Клюева[51]. Отступление прикрывали арьергарды, обреченные на верную гибель. Так, в горячем бою у д. Меркен полностью погиб во главе с генерал-майором A. A. Калюжным (командир бригады 36-й пехотной дивизии) арьергард XIII корпуса — 144-й пехотный Каширский полк. Тогда же был фактически раздавлен превосходящими силами германцев у д. Радомин прикрывавший отступление XV корпуса Лейб-гвардии Кексгольмский полк генерала Малиновского.

Агония центральной группы соединений 2-й армии началась на исходе 16 августа. «Когда к вечеру… остатки XIII и XV корпусов втянулись в Грюнфлисский (Кальтенборнский) лес, то здесь все части окончательно перемешались, всякое командование было утрачено, и все попытки пробиться через огневое кольцо германцев совершались уже без плана и управлений. После нескольких безуспешных попыток пробиться остатки XIII, XV и XXIII корпусов частью рассыпались, частью разбились на отдельные группы, которые, не находя свободного выхода из леса, стали постепенно сдаваться неприятелю в плен»[52].

Полковник П. Н. Богданович, бывший в то время в чине капитана старшим адъютантом штаба 8-й пехотной дивизии, так описывает день 17 августа: «…Леса через свои восточные опушки выбрасывают все новые и новые зеленоватые волны русских. Большинство батальонов, рот, сотен, батарей, парков и обозов инстинктивно струились по тем направлениям, по которым они неделю тому назад входили в пределы Восточной Пруссии. Шла беспорядочная, жестокая и торопливая бойня… Наши боеспособные части спешили любой ценой и любой кровью вырваться из захлестнувшей их петли. Немцы, дорожа каждой минутой, рвались возможно скорее ликвидировать задыхавшиеся в тисках окружения русские войска… Нервы были взвинчены до такой степени, что рассудку оставалось слишком мало места. Мы в каждом движении на востоке видели части шестого корпуса. Немцам повсюду мерещился подходящий на выручку Ренненкампф, который не только вырвет из зубов богатую добычу, но и их же самих обратит в толпы пленных. В такой атмосфере с обеих сторон ручьями лилась кровь, обе стороны проявили чудеса храбрости, и обе стороны выказали крайний предел жестокости. Батальоны и батареи обеих сторон открывали огонь перед собою, уничтожались с тыла огнем противника, который, в свою очередь, погибал от фланговой атаки. И на той и на другой стороне вспыхивала паника, и свои несли кровавые потери от собственного же огня…»