Пленные генералы Российской императорской армии 1914-1917 гг. - страница 9

. Въехав в лес, конная группа генералов со штабом и конвоем подверглась артиллерийскому огню. Генерал Мартос описал обстоятельства своего пленения в «Записке о действиях XV армейского корпуса».

Стоит привести этот красочный и весьма показательный рассказ полностью: «…не зная, что впереди меня нет никого (русских частей. — Ф.Г., С.Ж.), я неожиданно в недалеком расстоянии от деревни попал под шрапнельный огонь немецкой батареи с дистанции не выше 700 сажен. Возле меня было ранено и убито несколько казаков, а остальные казаки конвоя рассыпались по лесу. Остались при мне только некоторые офицеры штаба и урядник с пятью казаками. Мы были со всех сторон окружены немцами, но, благодаря лесу, нам удалось укрыто выйти из их боевого порядка и выждать приближения наших войск. После полудня 16 августа послышалась с обеих сторон сильная канонада. Мы сообща решили ехать по лесу в направлении Янова, где могли встретить какую-нибудь прорвавшуюся колонну. Направление наше было выбрано удачно, и путь был свободен от немецких разъездов. Но вот на лесной поляне появилось два крестьянина-поляка, которые убедили нас изменить путь и направили прямо на немецкие пулеметы. Обстрелянные пулеметным и ружейным огнем, мы рассыпались в разные стороны. Здесь был убит начальник штаба XV корпуса генерал-майор Мачуговский. При мне остался один офицер, капитан Федорчуков, совершенно больной человек, и два казака на слабых лошадях. Я с ними до темноты укрывался в лесу и слышал все время передвижение новых немецких войск, которые частью следовали на восток, частью располагались в непосредственной к нам близости. Несмотря на близость немецких рот и на мое полное переутомление, жажду и голод, я, не теряя энергии, с наступлением темноты вывел, держа лошадей в поводу, оставшихся при [мне] людей из леса на открытую поляну. Здесь мы сели на лошадей, и я по звездам взял направление на юг. Пройдя часа два, я решил повернуть на восток, имея опять-таки надежду встретить прорвавшиеся из немецкого кольца какие-нибудь наши части. К несчастью, небо покрылось тучами, и я потерял возможность ориентироваться, и, кроме того, у меня стали появляться, вследствие утомления, световые галлюцинации. Спутники же мои совершенно были обессилены, равно как и их лошади. Скоро мы услышали движение каких-то войск. Лошади наши рвались в сторону, а казаки уверяли, что это наши. Один из казаков поехал на разведку, а мы его поджидали. Через некоторое время немцы стали нас освещать полевым прожектором. Тогда я решил скакать в сторону леса, но не успел сделать и 100 шагов, как был обстрелян ружейным огнем почти в упор. Лошадь моя упала, и я очутился на земле, грубо подхваченный немецкими солдатами. Капитан Федорчуков закричал им, что это русский генерал: тогда они меня вежливо повели, держа за руки, пройдя 200–300 шагов, мы оказались в окопе, где немецкий офицер обезоружил меня и капитана»[60]. Отставший от Мартоса генерал Торклус со штабом проблуждал в лесу до вечера 17 августа, когда присоединился к пробивавшемуся на юг конному отряду генерал-майора барона H. A. Штемпеля (бригада 6-й кавалерийской дивизии), с которым и вышел из окружения[61]. Некоторое время с отрядом Штемпеля следовал и командир 6-й артиллерийской бригады генерал-майор Ф. Л. Семенчук, однако при проходе одного из населенных пунктов он отстал (у генерала была повреждена нога при падении с лошади) и попал в плен 17 августа[62].

У д. Малгофен 17 августа, будучи трижды раненным, попал в плен командир Лейб-гвардии Кексгольмского полка генерал-майор А. М. Малиновский[63] в тот момент, когда полк уже практически перестал существовать. Вот как описываются в реляции последние минуты боя перед пленением генерала: «Двигаться дальше было невозможно… оставшиеся люди сводной роты заняли северо-восточную окраину деревни и отстреливались от наступающих цепей противника. В тылу показались два неприятельских эскадрона. Командир полка был ранен и, видя, что остатки полка окружены со всех сторон, приказал оставшимся в живых офицерам и нижним чинам пробиваться самостоятельно к границе. Между тем цепи противника все более и более приближались, настолько, что хорошо были слышны их предложения на русском языке сдаваться и сигналы "отбой", на что с нашей стороны был ответ[ом] усиленный ружейный огонь. Командира полка под огнем на руках внесли в ближайшую избу, была попытка пронести [его] в лес, но губительный огонь не позволил сделать этого»