Плейлист «Долго и счастливо» - страница 17

им. Скажи, что они хотят услышать, – мол, буду петь, что хотите, а сам напиши такую песню, от которой у них волосы дыбом встанут. Покажи им, на что ты способен. И дело в шляпе.

Я провел рукой по лицу.

– Черт, – пробурчал я. – А если я не смогу написать такое, чтобы у них волосы дыбом встали? Что тогда?

– Тогда две песни из десяти в альбоме будут их, а с остальными делай что вздумается. Послушай, и у тебя, и у лейбла одна задача. Продать музыку. Если у тебя нет своего материала, они его тебе подгонят. Это партнерство. Я знаю, ты человек творческий, это твоя стихия, и петь то, что написал не ты, – все равно что выбирать, какую болячку подцепить, но ты связался со взрослыми дядями, и играть надо по-взрослому. Так что давай уже надевай взрослые штаны. – Два коротких гудка. – Натяни улыбку и вперед, а знаешь, почему? Потому что ты, мать твою, профессионал. – И снова длинный автомобильный гудок.

Я уставился на свое отражение в экране телевизора на столике в изножье кровати. Я не мог ничего написать. Все мое вдохновение куда-то улетучилось. К тому же я никогда раньше не сочинял по требованию, и понимание, что от меня чего-то ждут, высасывало последние силы. Я еле-еле слепил саундтрек. Три самые классные песни в альбоме мы написали вместе с Лолой Симон – вернее, написала она. Две недели я путешествовал по Новой Зеландии в надежде, что одиночество станет волшебным пенделем для моего творческого начала, но ничего не помогло.

Я не против сотрудничества. Я даже не против спеть что-нибудь чужое, но песня должна быть крутой. Она должна мне нравиться, она должна захватывать дух. Ничего такого не было и в помине.

Я потер виски.

– Бесит меня это все.

– Понимаю. Ищи утешение в деньгах и славе.

Я снова посмотрел на песню и поежился. Меня пугала даже мысль, что я буду это петь. Но есть ли выбор? Я не хотел казаться заносчивым, а предложить что-то свое не мог.

– Ладно, – я словно выплюнул это противное слово.

– Ну и молодец. Еще они обещали пиротехнику и дым на концертах.

– Что?

– Надеюсь, ты любишь конфетти. Я передам, что ты в деле. Они будут в восторге. Эй! Куда прешь…

Звонок завершился.

Я глубоко вздохнул. На моей сцене никогда не было ничего, кроме одного прожектора, высокого стула и микрофона. Никакого реквизита, никаких шоу и уж тем более никакой попсятины, написанной кем-то другим.

Эрни меня предупреждал. Подписывая контракт со звукозаписывающей студией, я понимал, что рано или поздно этот день настанет и мне придется пересмотреть свое отношение к работе. Но на деле все оказалось куда сложнее. Я будто продавал душу дьяволу.

Бросив телефон на кровать, я встал и пошел в душ. Потом сварил себе черный кофе в небольшой кофеварке и вышел с кружкой на балкон.

Подо мной раскинулся стадион «Марвел-стэдиум», где завтра я буду выступать. Внизу, словно муравьи, под моросящим дождем копошились люди. Кругом, насколько хватало глаз, сплошное стекло и мокрый бетон. Ни одного деревца. Только запах сырого асфальта.

У меня хороший отель. Со всеми удобствами. Не то чтобы я придирчив. Я могу спать и на диване, подсунув под голову руку. Но для разнообразия неплохо и так – все это стало возможно после того, как крупный лейбл выделил мне личного тур-менеджера. Суточные за обслуживание номера, только лучшие записывающие студии, приличный аванс, полеты первым классом – все это, конечно, излишне, но все равно приятно.

Я смиренно выдохнул через нос. Эрни прав. Надо идти на уступки. Я так долго был независимым музыкантом и не привык к тому, чтобы мне указывали, что и как делать.

Придется привыкать.

Слоан так ничего и не ответила.

Я облокотился на перила и снова проверил телефон, надеясь, что просто не слышал его пиликанья. Еще раз убедился, что сообщение дошло. Оно было отмечено как прочитанное.

Я еще никогда так долго не ждал от нее ответа.

Мне стало вдвойне тошно, когда от Лолы пришла фотография, на которой она облизывает свой сосок. У нее опять новый номер. Опять. Два последних я уже заблокировал. Видимо, придется сменить свой, потому что блокировки, черт возьми, не действуют.

Я разозлился, удалил фотку и решил пойти в зал.