Плоды манцинеллы - страница 48

— Зачем ты следишь за ними?

— Я не слежу, как-то само получилось.

— И в чем, мать его, смысл?

— Они говорят об этом, будто больше в жизни ничего нет. Будто…

— Опять ты за свое, — он с силой потер затылок, пытаясь унять надоедливую боль, но легче не стало.

Это была Кгеррецан и ее критическое мышление. Еще не окончив школу, она смотрела на мир глазами взрослого человека, смотрела на окружающих людей, на их жизни и привычки, анализировала ценности и искала свое место.

— Но ведь это ужасно, Энди, — горячо проговорила Карен. — Как так можно вообще? Человечество стоит на пороге бессмертия, но продолжает обсуждать валюты и половые органы.

— А ты не думала, что они, вероятно, счастливы? — Андрас неопределенно махнул рукой. — Вот даже эти ребята, сидят тут, жрут, обсуждают свои мелкие проблемы, думают о деньгах и сексе, но при этом прутся от жизни?

— Ты серьезно? — она сдавленно хмыкнула. — Противно смотреть с такого ракурса.

— Почему же?

— Потому что свиньи, вероятно, тоже счастливы, валяясь в грязи под чутким надзором мясника.

Энди хотел парировать, но не смог — голова взорвалась болью, а тело сковал озноб.

— Что с тобой? — тихо спросила Карен. — Ты боишься. Я чувствую.

— Боюсь, — вяло ответил он. — Потому что я знаю этот сон. Видел его уже сотню раз.

Андрас повернулся к ней.

— Боюсь, потому что не вижу твое лицо. Боюсь, что я его забыл.

Образ Кгеррецан таял, расплывался, превращаясь в смазанное пятно, а внешность ее так и оставалась скрытой за черной стеной блестящих волос. Сон уходил, освобождал дорогу для реальности, которая и была для Энди настоящим кошмаром. Андрас мог лишь надеяться, что Карен вернется вновь, что она придет к нему ночью и покажет свое лицо, ведь он так хорошо его знал и помнил. Он мог бы нарисовать ее по памяти, легко и точно, если бы умел рисовать. Но почему в этих снах она всегда сидела боком? Почему никогда не открывала лица, а лишь дразнила его мягким голосом и сияющей чернотой гладких локонов? И почему, черт бы ее побрал, головная боль не осталась во сне?

Он аккуратно открыл один глаз и тут же пожалел о об этом: в череп словно вогнали гвоздь. Энди утробно застонал и поморщился.

— Проснулся? Голова болит, полагаю.

Незнакомый голос звучал совсем рядом, настолько чисто и громко, будто слова и буквы лились сразу в мозг, минуя слух. Андрас поморщился еще сильнее и заставил себя открыть глаза. Он хотел приподняться с подушки, но такой подвиг оказался ему не под силу. Энди лежал на незнакомой кровати в незнакомой комнате, унылые бардовые шторы вальяжно покачивались в полуметре от его лица, а неизвестная девушка стояла у изголовья.

— Где я? — с трудом выговорил он. — Где…

— На вот, выпей.

Незнакомка протянула стакан с прозрачной жидкостью. Если это то, о чем он подумал — его ждет спасение. Энди даже не стал задавать вопросов, голова болела настолько люто, что все остальное значения уже не имело. Если эта девушка дает желаемое и необходимое — она явно друг. Андрас вяло протянул трясущуюся руку, почувствовал холод стеклянного бокала, поднес его к губам и осушил одним махом.

— Это «Дранка», — незнакомка подтвердила его догадку. — Через пять минут оживешь.

— Знаю, — хрипло протянул он. — Спасибо.

— Ага. Ты не один такой, кто топит прошлое в этаноле.

Энди бросил на нее скорый взгляд и осмотрелся. «Дранка» действовала быстро и безотказно: разум прояснялся, боль в затылке утихала, сухость во рту становилась лишь неприятным воспоминанием. Он вновь обретал способность трезво мыслить и анализировать обстановку.

— Где я? — вопрос прозвучал чрезмерно грубо, настолько резко, что сам Андрас несколько смутился. Он прочистил горло и повторил, но уже мягче: — Где я? Как я сюда попал? И кто ты?

— Ты у меня в квартире, — девушка, на вид которой было не больше тридцати, принялась методично загибать пальцы. — Я тебя сюда принесла. Ты, на минутку, весьма не легкий, и на удивление болтливый. Клял меня на чем свет стоит. А я… Я работаю в магазине неподалеку, — она учтиво склонила голову. — Тэйе Серрма.

— Прости за… э-э-э… вчерашнее.

— С кем не бывает, — Тэйе равнодушно пожала плечами.