Плохие решения - страница 12

- Ч–что? - заикаясь, спросил он.

- Завтрак готов, - сказала Джина. - Ты ешь или нет?

- Да. Да, поем. Спасибо.

Он выключил телевизор и прошел на кухню. Марисса и Блейк сидели друг напротив друга за столом. Марисса ела тост с авокадо с кружкой кофе, в то время, как Блейк ел миску хрустящих тостов с корицей. Завтрак Скута - яичница-болтунья, два ломтика бекона и кусок тоста с пустой кружкой рядом с тарелкой - ждал его на одном из коротких концов стола.

- Доброе утро, ребята. Не видел, как вы пробежали мимо меня, - сказал Скут, садясь на свое место.

Мгновенно разозлившись, Марисса огрызнулась:

- Мы не "пробежали" мимо тебя, ты просто проигнорировал нас.

- Что? Да ладно, я не игнорировал тебя. Я был... Я тебя не слышал, вот и все.

- Не важно.

Скут слегка улыбнулся и сказал:

- Марисса, ты серьезно думаешь...

- Просто брось это, Скут, - сказала Джина, наливая кофе в его кружку. - Во сколько ты уезжаешь?

Скут увидел, что она уже одета для работы: белая блузка, черная юбка и чулки. На нем все еще были фланелевые пижамные штаны и белая футболка.

Он сказал:

- Ну, я собираюсь выйти в ночную смену, так что, думаю, я уеду ночью.

- Что? Почему?

- Я езжу на такси с утра до заката. Иногда я все равно не возвращаюсь до ночи. Я скучаю по тому, чтобы быть здесь, пока вы, ребята, рядом и бодрствуете, понимаете? Я хочу... быть здесь. Я хочу быть...

Отцом, - он хотел сказать эти слова, но знал, что это только разожжет спор. Он не хотел переступать.

Он сказал:

- Я хочу быть рядом. Это все.

Блейк посмотрел на сестру, затем на мать, затем переключил свое внимание на хлопья. Марисса усмехнулась отцу, прижимая тост к подбородку. Джина уставилась на Скута, уголки ее рта дернулись, пока она боролась с собственной усмешкой. Соблюдай приличия, - сказала она себе. Она фыркнула и вернулась к кухонному столу.

Скут откусил кусочек тоста, и хруст прервал тишину. Он почувствовал, как взгляд дочери пронзил его насквозь. Ему было больно сознавать, что дочь ненавидит его, но он не мог решить эту проблему во время завтрака.

Он кашлянул, чтобы прочистить горло, затем сказал:

- Итак, Блейк, теперь, когда я буду рядом больше, ты хочешь куда-нибудь сходить? Может быть, посмотреть фильм или сходить в парк? Ты, гм... Ты все еще хочешь попробовать покататься на скейтборде? Мы можем пойти в магазин спортивных товаров и купить тебе...

- Ты не можешь купить любовь, - сказала Марисса, с отвращением качая головой.

- Я не пытаюсь "купить любовь", дорогая. Я просто...

- Не называй меня "дорогая". Пожалуйста, серьезно, пожалуйста, не называй меня так, - перебила Марисса.

Она наклонилась вперед, упершись грудью в стол, и поманила Блейка. Мягким, понимающим голосом она сказала:

- Ты не должен его слушать. Ладно? Я возьму тебя кататься на скейтборде, если ты когда-нибудь захочешь.

Скрежеща зубами, Скут сказал:

- Марисса, пожалуйста. Я просто пытаюсь... Я хочу... Я... - oн заставил себя улыбнуться и посмотрел на Блейка.

Затем он пожал плечами и сказал:

- Это твое решение, сынок. Я могу взять тебя, твоя сестра может взять тебя, это не имеет значения. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Итак, что ты скажешь?

Блейк попытался сосредоточиться на глазах отца, но, как нервный тик, он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на его покрытую шрамами щеку. Шрам указывал на историю насилия. Трудно было найти человека, который выглядел бы злым во время еды, но его отец казался ему монстром. Он сидел за обеденным столом со своим личным бугименом.

Почти шепотом он сказал:

- Нет, спасибо.

Скут продолжал улыбаться, глаза его были пусты, как у мертвеца. Он сказал:

- Все в порядке, сынок. Все в порядке. Может быть, в другой раз.

Джина захлопала в ладоши, потом сказала:

- Оки-доки. Пора в школу. Вы, двое, готовы идти?

- Да, - сказал Блейк.

Марисса кивнула.

Дети схватили свои рюкзаки, висевшие на стульях, и направились к выходу, не сказав ни слова отцу.

Джина схватила сумочку с кухонной стойки и ключи с вешалки для ключей. Следуя за своими детьми, она сказала:

- Поскольку ты "хочешь быть рядом больше", пожалуйста, помой посуду.

Скут услышал, как хлопнула входная дверь. Затем он прислушался к тому, как открываются и закрываются двери внедорожника, затем к урчанию двигателя, пока не перестал его слышать. Он остался один. Скут не пытался ничего выиграть, но все равно чувствовал себя побежденным. Он закончил завтрак, затем вымыл всю посуду. Он постоял в гостиной и с минуту смотрел на входную дверь, как будто ожидал, что Джина или дети вернутся.