Плохо нарисованная курица - страница 20

— Не кажется ли вам, что для детского билета вы староваты?

Но у сороконожки нет денег на взрослый билет, и она говорит:

— Если я ношу детские ботинки, может, это дает мне право на детский билет?

А вот этого ей говорить не следовало. Пани кассирша высунулась из окошка, посмотрела на сороконожкины ботинки и воскликнула:

— Как вам не стыдно приходить в кинотеатр в таких грязных ботинках? Да ведь на ваших ботинках три вагона песку, уйма травы, обернутые на зиму пионы и какая-то концертная раковина, похожая на ту, что в нашем городском парке.

А потом, присмотревшись, как закричит:

— Ну, конечно же! Вы украли целый парк! Помогите! Воры!

И бросилась к ней.

Видит сороконожка — дело плохо, повернулась и бежать со всех ног. Но ботинки тяжелые, сороконожка едва волочит ноги. И около буфета пани кассирша ее догнала.

— Свяжу-ка я вам шнурки, чтобы вы не сбежали, — сказала она сороконожке, — и позову сторожа. То-то он удивится!

Связала она шнурки у ботинок, закрыла кассу, пришла к сторожу, разбудила его и говорит:

— У вас парк украли! Что? Удивляетесь?

Сторож даже с кровати свалился.

А когда они с пани кассиршей прибежали обратно в кинотеатр, то увидели: стоят возле буфета ботинки, связанные шнурками, а сороконожки нет. Она разулась и удрала.

Сторож взял ботинки в том виде, как они были — связанные шнурками, перекинул через плечо, отнес на то место, где был парк, отряхнул с них весь песок и траву, вернул на свое место дорожки, и газоны, и укутанные пионы, и концертную раковину, привел весь парк в порядок и чистые ботинки отнес в школу.

Приходит он туда и слышит — звонок звенит-заливается, как раз кончились уроки. Дети из классов бегут в раздевалку и видят сторожа, у которого через плечо висят их ботинки, совершенно чистые.

Дети улыбаются сторожу, им немного стыдно за грязные ботинки. А сторож улыбается детям, и ему также немного стыдно за украденный парк. И все приходят к согласию.

«Ну, что было, то прошло! Зачем про это вспоминать? Давайте думать о весне, о пионах и зеленой траве, о большом прекрасном парке, где мы будем играть вместе — и дети и сторож».

У хомяков толстые щеки. Это потому, что за щеки они складывают еду про запас. Если кому-нибудь удастся заглянуть за щеку хомяка, он увидит, как здорово у него там все устроено. Там у него полочки, на полочках нарезанные бумажки, а на них лежат лук и чеснок, немного гусиного жиру, кусок свиного сала и, разумеется, несколько сортов варенья. Варенье стоит на самом верху, так что, когда хомяк хочет его оттуда снять, ему приходится становиться на цыпочки.

Кладовка для хомяка штука важная. Еду он должен запасать себе на всю зиму, на то время, когда он ничего не делает, а только спит себе да спит. Ну, а что, если он вдруг неожиданно проснется и захочет поесть? Вот тогда-то он подкрепится из своих запасов и снова уснет.

У хомяков имеются большие будильники, только вместо часов на них обозначены месяцы. Перед тем как улечься спать в октябре, они устанавливают стрелку звонка на март. Установят, зевнут и засыпают. Некоторые перед спячкой немного читают. Эти засыпают только в ноябре. Но и у них будильники начинают звонить тоже в марте. Проснувшись, хомяки потягиваются, вылезают из постели, чистят зубы, позавтракают и выходят наружу — взглянуть, как там обстоят дела с весной?

Но не все хомяки одинаковы.

Жил-был однажды один хомяк, и звали его Анатоль. Это был отвратительный хомяк — неряшливый, лживый и жадный. Даже рассказывать о нем и то противно.

Все хомяки делали себе запасы на зиму, только Анатоль ничего не запасал, съедал все сразу, а про зиму и не думал. На полке у него было лишь немного сливок, и то потому только, что их принесла ему тетушка Анежка. А так в его кладовке валялась куча всякого хлама: открытки, присланные бог весть откуда, чашки без ручек, ломаные гребни, пуговицы от воротников, старые трикотажные рубашки и конь-качалка с отломанной ногой.

В то время как все хомяки тщательно готовились к спячке, Анатоль оказался столь беспечным, что поставил стрелку звонка у будильника совершенно неверно. И вот спит он и вдруг: дррр! Анатоль потянулся, вылез из постели и почувствовал страшный голод. Он тут же съел сливки тетушки Анежки и, даже не утерев* усы, полез наружу. Немного сливок голод его не утолили, наоборот, аппетит у него разыгрался еще больше, но он сказал себе: «Ничего, весна наступила, где-нибудь что-нибудь да раздобуду».