Плохой папочка - страница 43

Казалось, его зацепили мои слова. Я знала его тип. Единственное, что его интересовало – мое влагалище.

Я не знала, нашла бы я объяснения тому, почему между нами было столько напряжения. Но я была уверена, что это не нормально. Правда, этот парень нажимал на все мои кнопки. И это было не только от его слов. Это не его вина, дело было во мне. И это приводило меня в ужас.

То, кем я позволяла себе быть и то, кем я уже стала - пугало меня до жути. Я была в ужасе, возбудившись, и став влажной. Мое смирение проходящей мимо жизни, и возможности состариться в одиночестве, даже не принимая во внимание возможности снова влюбиться – приводило меня в ужас.

И больше всего я боялась, что этот парень, странник, увидит меня насквозь. Что он увидит меня такой, какая я есть – девушкой, которая хочет быть женщиной, ребенком, прикидывающимся матерью, брошенной девушкой, всю свою жизнь ожидающей любовника, который никогда не вернется.

Я чувствовала себя потерянной и брошенной, даже спустя двенадцать лет.

Я бы никогда не смогла пережить это снова.

Я хотела иметь то, что потеряла. Я хотела, обещанного Джексоном, риска. Все время с ним я бы только веселилась, отрывалась, и всю ночь напролет занималась любовью и жестко трахалась с его большим членом.

Джексон.

Точно. Как же я сразу это не поняла? Этот парень, по какой-то совершенно неизвестной причине, напоминал мне Джексона. Просто бред какой-то. Этот парень был не таким, как Джексон. У него другой голос. Но именно поэтому, это нажало на все мои кнопки. Он забрался под мою кожу, и имел на меня такое же воздействия, как и Джексон.

Я остановилась, и это было единственным, что помогло сдержать мои слезы. Это было так неловко. Только от одних мыслей о Джексоне, я начинала плакать. Я почти почувствовала предательство. Я принадлежала Джексону. Я пообещала себе, что на десятую годовщину нашей встречи, я нарушу данное мною обещание, но почему-то к моему сердцу это решение не дошло. Я пообещала себя Джексону Джонсу. Он был именно тем, кого я хотела.

Этот парень не имел права садиться в мою машину и возбуждать чувства, которые были у меня только из-за Джексона.

Я даже еще не видела его лица, и честно говоря, никогда и не хотела. Я просто хотела, чтобы он вышел и оставил меня в одиночестве. Боже, неужели я никогда не смогу забыть Джексона? Я была проклята. Все это время он был прав. При первой же нашей встрече, он сказал, что я еще пожалею об этом. Как такое возможно, что Джексон одновременно стал самым лучшим, и самым худшим, когда-либо случавшимся мной?

– Что случилось? – спросил мужчина. – Поверь, я не хотел расстраивать тебя.

– Убирайся, – я указала на дверь.

– Это моя вина, – ответил он.

– Просто выйди из моей машины.

– Посмотри на меня, – попросил он.

Но по некоторым причинам я не могла. Было темно, я следила за дорогой, и до сих пор хорошо не рассмотрела его. Но что-то внутри меня отказалось от этой идеи.

– Проваливай, – повторила я, не отрывая глаз от руля.

Этот мужчина уродовал все то, ради чего я жила. Чувства, которые он вывел на поверхность, были предательством памяти Джексона. Только один человек имел право нажимать на мои кнопки, и это был точно не он.

Но он все еще сидел там, рядом со мной.

– Убирайся, – я повторил еще раз, решительно отказываясь смотреть на него.

– Все хорошо, – сказал он. – Я понимаю.

Он вынул что-то из кармана, и на секунду я испугалась, что это будет оружие. Но нет. Это была безделушка. Глупая побрякушка. Какая-то подвеска.

Он повесил это на зеркало заднего вида, что заставило ее заболтаться.

Что это было? Сувенир?

– Я понимаю, Вера, – сказал он, а затем, как призрак, который появился в глухую ночь, исчез.

Я смотрела, как он уходит в темноту, освещаемый фарами моей машины.

Откуда он знает мое имя? Я ему этого не говорила.

Он уходил все дальше и дальше.

С зеркала заднего вида я схватила кулон, похожий на дешевую, серебряную цепочку.

Он выглядел чем-то дорогим, кулон в форме сердца, но через мгновение меня прошибло током. Как я могла быть такой слепой? Как я могла отказываться видеть, что было прямо передо мной?