Плоть и кровь - страница 22

Сам дом утонул в гуще деревьев. Бейдр повернулся к отцу.

— Неужели повсюду так?

— Некоторые имения охраняются куда более тщательно. К примеру, в летней резиденции принца Феяйда более ста вооруженных охранников.

Бейдр воздержался от комментариев. Что-то в мире не так, если людям приходится безопасности ради заточать себяв подобные тюрьмы.

Автомобиль свернул с шоссе на дорогу, ведущую к их дому. Они миновали зеленые насаждения и подкатили к массивным чугунным воротам. Кто-то нажал на электрическую кнопку, и створки ворот начали медленно разъезжаться в разные стороны. Не успев затормозить, кадиллак въехал во двор. Еще четверть мили — и он остановился перед колоссальным белым зданием.

Слуга ринулся открывать дверцы. Отец вышел первым. Бейдр последовал за ним.

Он смерил взглядом гигантскую мраморную лестницу, ведущую к открытой парадной двери. В проеме показалась женщина—без чадры, но с покрытой головой и в длинном белом одеянии.

— Мама! — крикнул Бейдр и, мигом взбежав по лестнице, заключил ее в объятия.

Набиля снизу вверх смотрела на него полными слез глазами.

— Прости, сынок, — прошептала она. — Я не могла больше ждать и поспешила навстречу.

Поскольку это была не официальная встреча и присутствовали только свои, ужинали все вместе. В противном случае к столу были бы допущены одни мужчины, а женщины принимали пищу в другом месте или вообще обошлись бы без ужина.

Бейдр посмотрел на сестер. Фатима, тремя годами старше него, круглолицая и с огромным животом, сияя, восседала рядом с мужем. Все ее лицо и фигура излучали гордость.

— Это обязательно будет мальчик, — возвестила она. — В роду Салаха всегда появлялись на свет одни мальчики.

Все говорят, что я выгляжу точно как его мать, когда носила его.

Отец рассмеялся.

— Бабьи сказки. Здесь нет ничего от науки, но, коль скоро не существует более точных методов, придется удовольствоваться этим.

— Я подарю вам первого внука, — хвастливо заявила Фатима, искоса поглядывая на свою сестру Навалу, чей первенец оказался девочкой.

Та промолчала. Хранил молчание и ее муж Омар, врач, работавший в больнице своего тестя.

— Мальчик ли, девочка ли, — сказал Бейдр, — на все воля Аллаха.

С этим было трудно не согласиться. Шамир поднялся из-за стола.

— На Западе существует такой обычай: мужчины удаляются покурить. Я нахожу его весьма уместным.

Бейдр и оба его шурина прошли вслед за ним в кабинет. Слуга закрыл за ними дверь. Шамир раскрыл коробку с сигарами, взял одну и с наслаждением вдохнул ее запах.

— Это кубинские. Мне прислали из Лондона.

Он протянул коробку остальным мужчинам. Салах и Омар взяли по сигаре. Бейдр отказался и достал пачку сигарет.

— Предпочитаю держаться своего курева.

Шамир улыбнулся.

— Ты чаще употребляешь американские обороты, чем арабские.

— Американцам так не кажется, — возразил Бейдр.

— Что ты о них думаешь? — полюбопытствовал Шамир.

— В каком смысле?

— Там чуть ли не одни евреи, — вступил в разговор Салах.

Бейдр повернулся к нему.

— Это не так. Процент евреев ничтожен относительно всего населения.

— Но я бывал в Нью-Йорке, — упорствовал Салах. — Он кишмя кишит сионистами. Они контролируют буквально все: правительство, банки…

Бейдр смерил шурина взглядом. Салах был плотным, педантичным молодым человеком, чей отец разбогател, занимаясьростовщичеством, и теперь владел одним из крупнейшихбанков Бейрута.

— Ты имел дело с сионистсткими банками?

На лице Салаха отразился ужас.

— Разумеется, нет. Наши партнеры — «Бэнк оф Америка», «Ферст Нэшнл» и «Чейз».

— Ты уверен, что они не связаны с сионистами? — боковым зрением Бейдр поймал усмешку отца, догадавшегося, куда он клонит.

— Конечно.

— Выходит, сионисты контролируют не все американские банки? Или я не прав?

— К счастью, это так, — вынужден был согласиться Салах. — Но если бы у них появилась такая возможность…

— В Штатах сильны произраильские настроения, — заметил Шамир.

— Да, — признал Бейдр.

— Чем это можно объяснить?

— Нужно знать их образ мыслей. Их симпатии всегда на стороне побежденных. Израиль превосходно учитывает это в своей пропаганде. Сначала он играл на их чувствах в борьбе против Англии, теперь — против нас.