Плотина против Тихого океана - страница 40
— Я хочу вам сказать, чтобы вы больше не приезжали.
Мсье Чжо переменился в лице. Он приподнял шляпу и снова надел, ошалело глядя на Сюзанну.
— Что вы такое говорите?
Голос его вдруг стал глухим. Он сел на откос, не боясь запачкаться, не вынув из кармана газету и не расстелив ее на земле, как обычно. Сюзанна по-прежнему стояла около него и ждала, пока до него дойдет смысл ее слов. В отдалении мать и Жозеф тоже ждали. Мсье Чжо в конце концов заметил их. Мать, конечно, продолжала надеяться, что все уладится и мсье Чжо, отделавшись легким испугом, снова приедет, но уже с полными карманами брильянтов, дабы показать, что он исправился. Жозеф хотел, чтобы мсье Чжо уразумел все как можно скорее.
— Не приезжайте больше, — сказала Сюзанна, — не приезжайте больше совсем.
Казалось, он не расслышал. Он весь покрылся потом и непрерывно снимал и надевал шляпу, словно с этой минуты разучился совершать все прочие движения. Взгляд его переходил с Сюзанны на мать, с матери на Жозефа, с Жозефа на Сюзанну, не останавливаясь ни на минуту. Он терялся в догадках. Ему говорят, что он не должен больше приезжать, на следующий день после того, как он подарил им брильянт. Он продолжал снимать и надевать шляпу, и было ясно, что он не прекратит это делать, пока не поймет.
— Кто это решил? — спросил он наконец окрепшим голосом.
— Она, — ответила Сюзанна.
— Ваша мать? — с сомнением переспросил мсье Чжо.
— Да. И Жозеф с ней согласился.
Мсье Чжо снова взглянул на мать. Она смотрела на него глазами, полными любви. Это, конечно, не она.
— А в чем дело?
Хоть бы он убрался наконец прочь, тогда бы она пошла к Жозефу. Мсье Чжо больше не интересовал Сюзанну, точно так же, как и его машина. Еще вчера машина была ей небезразлична, поскольку существовала вероятность, пусть небольшая, что когда-нибудь она будет принадлежать им. Но сегодня этот лимузин казался Сюзанне бесконечно далеким. Ни одна, даже самая тоненькая ниточка больше не связывала ее с ним. И лимузин выглядел от этого уродливым и тяжеловесным.
— Вы им не нравитесь. И еще — из-за кольца.
Мсье Чжо приподнял шляпу. Он продолжал размышлять.
— Но я же вам его подарил просто так, ни за что.
— Это трудно объяснить.
Мсье Чжо надел шляпу, так ни до чего и не додумавшись. Он недоумевал. Он явно не намеревался уезжать и ждал объяснения. Спешить ему было некуда. Зато ей было куда: из-за того, что разговор затягивался, надежды матери крепли с каждой минутой.
— Это ужасно, — сказал мсье Чжо, — это несправедливо.
Он глубоко страдал. Но с его страданием дело обстояло так же, как и с машиной: оно было еще более уродливым и тяжеловесным, чем обычно, и ни одна, даже самая тоненькая ниточка больше не связывала Сюзанну с ним.
— Вы должны уехать, — сказала Сюзанна.
Вдруг он рассмеялся циничным, деланным смехом.
— А кольцо?
Тут рассмеялась и Сюзанна. Если он вздумал получить назад кольцо, то все это может стать даже забавным. Мсье Чжо был наивным простачком. Несмотря на все свое богатство, по сравнению с ними он был невинен, как дитя. Он полагал, что они способны вернуть кольцо. Смех Сюзанны звучал естественно и звонко.
— Оно мое, мое! — ответила она.
— Ну, тогда скажите-ка мне, пожалуйста, — к цинизму мсье Чжо добавилось некоторое лукавство, — как же вы намерены с ним поступить?
Сюзанна снова засмеялась. Миллионное состояние нисколько не отразилось на врожденном простодушии мсье Чжо. Кольцо принадлежало теперь им, и получить его назад было так же трудно, как если бы они его проглотили, переварили и оно уже стало бы их плотью и кровью.
— Завтра мы поедем в город его продавать.
Мсье Чжо скороговоркой произнес: «Так, так, так», — словно ему все стало ясно, и усмехнулся, быть может, даже многозначительно. Потом добавил:
— А если я заберу его назад?
— Ничего у вас не выйдет! А теперь вам пора ехать.
Мсье перестал смеяться. Посмотрел на нее долгим взглядом и покраснел. Он так ничего и не понял. Он снял шляпу и изменившимся, печальным голосом произнес:
— Вы не любили меня. Все, что вам было от меня нужно, так это кольцо.
— Мне не нужно было именно кольцо, я никогда о нем не думала, вы сами о нем заговорили. Я хотела гораздо большего. Но теперь, когда оно у нас, я скорее брошу его в реку, чем верну вам.