Плутовка Ниниана - страница 16

Вот только никакой опыт не мог подготовить его к сочетанию внезапной страсти, забавного сообщничества и искреннего доверия, которые он нашел, заглянув в лучистые, целомудренные, светло-зеленые глаза. Вспыхнувшие в нем чувства никак не сочетались с полученным заданием, но в этот миг он скорее отдал бы свою жизнь, чем согласился исполнить порученное. Как курьезно, опасно, необычно, ново и захватывающе странно все оказалось.

— Нет, нет, пустите меня, прошу вас, мне нужно уходить, — прошептала Ниниана едва слышно.

— Останьтесь, пожалуйста…

Как можно отказать в такой просьбе? Ниниана попробовала взять себя в руки. Перед ней стоял будущий супруг ее сестры, вероломный, напыщенный, самоуверенный аристократ, один из сторонников Ришелье, преследующий лишь собственные интересы. Но с таким же успехом она могла бы сопротивляться зимним ветрам, налетавшим в декабре на замок Камара с Пиренейских гор. Нормальная, здоровая гармония между разумом и сердцем была нарушена его льстивыми словами.

— Как ты прекрасна! Увидеть тебя — то же, что заглянуть в светлый источник, спрятанный среди мхов. Кристальная прозрачность, отражающая зеленые краски леса. Ниниана, нимфа моя очаровательная, прекрасная, соблазнительная маленькая фея…

Левой ладонью Мариво коснулся ее щек, не отнимая своей правой руки.

С того дня, когда Диану положили в колыбель, никому не приходила в голову дурацкая мысль назвать Ниниану прекрасной. Она давно привыкла быть незаметной, будничной, лишенной всякой привлекательности. Теперь она слушала его как сказочника, забывая об остальном. Ей все приснилось. Конечно, это был сон. Только во сне барон де Мариво способен сказать ей такое и подарить поцелуй. И только во сне она может покорно на поцелуй ответить. Сном объяснялось и непонятное ощущение, разбуженное в ней прикосновением его губ. Ее тело словно включилось в неведомую жизнь, питаемое неизвестным источником энергии, который, как яркий факел, прорезал ночную тьму и позволил увидеть вещи в новом свете. Потерявшись в нахлынувших ощущениях, она больше не пыталась сопротивляться или убежать. Целиком отдалась она поцелую, отвечая на него с такой же страстью.

Плененный неожиданным сочетанием полной невинности и безрассудной жажды, Мариво потерял контроль над ситуацией. Начинавшаяся легким флиртом и дипломатической болтовней встреча превратилась в игру с огнем. Он ощутил вкус податливых мягких губ, раскрывшихся навстречу его языку. Сладость нежных уст, стройность закутанного в шелк божественного тела, плотно прижавшегося к нему… В этом гибком теле заключалась необыкновенная сила, так отличавшая его от рыхлых фигур придворных дам.

Ее поведение тоже было иным, непривычно новым. Ни одна из утонченных красоток, окружавших королеву Анну и в течение многих лет лелеявших мысль превратиться в баронессу де Мариво, не вела бы себя так. Постоянная игра в прятки, сдержанность, полусогласие и многозначительные намеки были доведены ими до совершенства. Нет, Ниниана наверняка никогда не появлялась при дворе. Откуда же она приехала? И чего добивается?

— Скажи, кто ты и откуда приехала, — прошептал он ей на ухо, целуя ее в висок. Его руки скользнули под накидку и расстегнули застежку на плече. Накидка упала на пол. Ниниана этого даже не заметила. Она и не подозревала, что тяжелый шелк платья был на самом деле очень тонким. Каждое прикосновение его пальцев прожигало материю, оставляло следы на коже и расплавляло кости. Словно волна, накатывалось на нее непонятное влечение, вызвавшее слезы на полузакрытых глазах и заставившее прикусить от напряжения нижнюю губу.

Мариво прочел покорность на ее лице и забыл про свой вопрос. Прозрачная кожа, казалось, светилась под золотистыми лучами. Под тонким платьем угадывались нежные округлости маленьких грудей. Он не мог устоять перед желанием прикоснуться к шелковистой коже, пахнувшей цветами, и от возросшей страсти ему вдруг стало не по себе.

Его поцелуи вызвали у Нинианы сильную чувственную дрожь.

Хорошо зная тайны дамской одежды, он ловко расстегнул петли, мешавшие смелым ласкам.

Ниниана испуганно встрепенулась, когда прохладный поток воздуха коснулся ее обнаженной груди. Но тут же тепло снова окружило затвердевшие от наслаждения розовые вершины упругих холмиков. Возбуждающая ласка проворного языка заставила ее глубоко вздохнуть, в то время как упругая округлость блаженствовала от поглаживания ладонью, выдавая страсть давлением отвердевшего соска. Желание, скопившееся внутри ее, было подобно вулкану, готовому к извержению и стремящемуся вверх сквозь все преграды. Она содрогалась от могучей страсти, не подозревая, что усиливала тем самым желание мужчины, давно потерявшего голову.