Пляжное чтиво - страница 34

Через несколько минут, слизывая с пальцев остатки мороженого, я вдруг услышала свое имя. Оглянувшись, я увидела направляющегося ко мне лейтенанта Фиори с пиджаком и туфлями в руках.

— Здравствуйте, миссис Даймонд. Я надеялся, что найду вас здесь, — сказал он, останавливаясь передо мной. — Консьержка в Башне предположила, что вы еще на пляже. Можно поговорить с вами?

— Конечно, лейтенант. Что-то случилось? — озабоченно спросила я, хотя моя тревога не помешала мне почувствовать удовольствие от новой встречи с лейтенантом.

— Я хотел спросить вас о той ночи пятницы… когда вы были на балконе.

— Мне казалось, что я вам все рассказала.

— Я знаю, но мы могли что-то упустить. Я разговаривал позже со множеством людей, миссис Даймонд, и, похоже, никто ничего не знает. Я рассчитываю на вашу помощь.

— Я не знаю, чем еще могу помочь вам, лейтенант.

— Ну… вы не возражаете, если я присяду?

— Пожалуйста, — сказала я, протягивая ему полотенце.

Лейтенант уселся передо мной, положив рядом пиджак и туфли, и завернул рукава рубашки.

— Чудесный день, не правда ли? Между прочим, в тот день я не мог не заметить портативный компьютер на вашем балконе. Чудесное место для работы. Прекрасный вид. Вы бы видели мой кабинет! У меня даже окна нет.

— Я думаю, это одно из главных преимуществ профессии писателя. Можно брать работу куда угодно.

— Я видел одну из ваших статей в журнале несколько недель назад… об аспирине и сердечных приступах. Я обратил на нее внимание, потому что мой отец принимает аспирин уже три года.

— Как вы узнали, что это моя статья?

— Я запомнил подпись. Я замечаю такие вещи, не знаю, почему, — ответил он, подставляя лицо солнцу.

— Так что я могу рассказать вам, лейтенант?

— Что угодно о той ночи или о Марджори Эплбаум. Вы говорили, что не очень хорошо знали ее. Так?

Сидя на жарком солнце, расслабившись от шума прибоя и запаха соли, польщенная его вниманием, я так хотела быть его музой, что чуть не пересказала ему сплетни, связывающие Марджори с Джефри и Марти, но вовремя спохватилась.

— Правда, я не очень хорошо ее знала.

— И вы ничего не слышали о ее личной жизни после того, как муж бросил ее? Особенно о том, что касается ее отношений с доктором Джефри Кауфманом, вашим соседом.

— Нет, я ничего об этом не знаю, — честно ответила я, все еще не желая сплетничать. Да в этом уже явно не было необходимости.

После небольшой паузы он спросил:

— В какие еще журналы, кроме "Вопросов о здоровье", вы пишете?

— В разные: медицинские, научно-популярные и женские, — ответила я, обрадованная тем, что он сменил тему разговора.

— Что-нибудь появится скоро, чтобы я мог почитать?

— Не думаю, что вам интересны проблемы облысения, — сказала я, глядя на его густые черные кудри.

— Вы мне не поверите, но мой отец почти совершенно лыс. А летом он обычно сбривает остатки волос. И поглядите на меня, я пошел в мать. Забавно, не правда ли?

— Вообще-то склонность к облысению наследуется через гены матери, а не отца.

— Я этого не знал. Вот что мне нравится в моей работе, миссис Даймонд, — каждый день я узнаю что-то новое.

— Рада, что хоть чем-то смогла помочь вам, — сказала я, удивленная появившимся желанием пробежать рукой по спутанным кудрям лейтенанта.

— Ну, мне пора идти, — сказал он, вставая, пробегая собственной рукой по волосам и откидывая назад упавший на лоб локон. — Я дам вам знать, если возникнет необходимость снова поговорить с вами. Хорошо?

— Конечно, лейтенант.

И я смотрела ему вслед, не понимая, зачем он вообще приходил и чего достиг, но надеясь, что он обернется и задаст еще один вопрос, как плохо одетый детектив Коломбо из телесериала. "Он действительно похож на этот персонаж, — подумала я, — но выше… и моложе. И хотя на Фиори нет потрепанного плаща Коломбо, его рубашка вполне удовлетворительно помята".

Я оттащила шезлонг в тень, снова села, закрыла глаза и представила, как Фиори погружает свои пальцы в волосы… мои пальцы в его волосах. Я отчетливо представляла ощущение его руки, мягкость его волос, и что-то внутри меня зашевелилось. Похоть. Хотя я и удивилась ее появлению — лейтенант явно был не в моем вкусе, — но почувствовала благодарность, ощутив себя живой.