Плюсквамфутурум - страница 10

Мрачно вздохнув, я взял протянутую мне ручку и в знак протеста оставил на обоих документах подпись Остапа Бендера, после чего, не считая, положил объемную, приятную на ощупь пачку банкнот в сумку. Тем временем банкир о чём-то настороженно думал.

– Вы хотите ехать в Москву с этим паспортом? – осведомился он с какой-то ноткой в голосе.

– Других документов у меня нет, – честно признался я.

– Давайте тогда мы сделаем так, – сказал он с видимым облегчением. – У меня есть друг на железной дороге…

Банкир достал из ящика стола, словно из машины времени, кирпичеобразный сотовый телефон, похожий на уокитоки. Выдвинув вверх длинную антенну, директор банка набрал номер. Кнопки пощелкивали под его пальцем.

– Слава, здравствуй, – сказал банкир в трубку. – Это я тебя беспокою. Как у тебя? Да, у меня тоже всё хорошо. У меня к тебе важное дело: нужно отправить ценную посылку в Москву наложенным платежом. Только бандероль? Какая жалость. Ну, хотя бы так. Да, по описи. Разумеется, по описи. Когда ближайшая отправка почты? О, а когда следующая? Тогда лучше сегодня. Да, хорошо. За мной будет. Ага. Спасибо. До свидания.

Громко пикнув кнопкой телефона, банкир обратился ко мне:

– Я оформил вам билет в Москву. Считайте, что это подарок в надежде на дальнейшее сотрудничество. Вы поедете на уже оплаченном служебном месте, только, прошу, не бравируйте своим паспортом. Это слишком опасно. Купейных мест нет вообще, поэтому придётся ехать плацкартом. Поезд отходит через час. Это, конечно, неудобно, но ничего не поделаешь: следующий поезд будет только в понедельник.

– Это не страшно, – сказал я. – Спасибо, что организовали поездку. Какие у вас интересные метафоры для поезда. Мне раньше не доводилось ездить ценной бандеролью.

Банкир грустно вздохнул и показал мне тыльную сторону кирпичеобразного телефона, обычно прикрываемую ладонью. Там, под эмблемой «Роспром» располагалась небольшая, размером со спичечный коробок, пластинка с надписью:

– Самое обидное даже не то, что они прослушивают, а то, что они ещё берут за это деньги, – пожаловался банкир, убирая телефон. – Так и пишут в счёте. Тысяча рублей —плата за связь, пятьсот – обеспечение контроля и безопасности плюс услуги прослушивающего персонала. Поэтому и приходится говорить намёками. Впрочем, у вас скоро поезд. Надо спешить. Вы не будете против, если вас отвезут в инкассаторской машине? Визитка у вас? Помните, если у вас будет валюта или вещи – сразу же звоните. Когда вы вернётесь из Москвы, сразу же заходите ко мне, нам нужно будет обсудить ряд важных деловых вопросов. Только прошу, возьмите свой обычный паспорт.

Покинув гостеприимный кабинет, мы спустились по лестнице. За очередной дверью оказался спуск в подземный гараж, где уже ждал бежевый инкассаторский фургон с широкой зелёной полосой на корпусе. Пахло бензином. Водитель, немногословный мужчина лет сорока, сидевший за рулём был одет в камуфляжную униформу сдержанных болотных цветов.

– На вокзал, и поскорее, – сказал ему директор и развернулся ко мне. – Пожалуйста, будьте осторожны со своей исторической реконструкцией.

Водитель со второго раза завёл машину, и мы тронулись в путь.

Дороги, по сравнению с моими временами, были практически пустыми. Я смотрел налево и направо, глядя на свой город через призму прошедших сорока лет. Мы обогнали едва движущийся автобус, битком заполненный пассажирами. На перекрёстке с улицей Багратиона мы остановились перед светофором. Справа теперь возвышалась девятиэтажная «свечка». Во всю ее высоту был нарисован мурал со свирепо оскаленным медведем, держащим в лапах щит и меч. Краски были яркие и сочные; над головой медведя шел броско написанный лозунг:

Что же произошло за это время? Может быть, война?

По пешеходному переходу прямо перед нами прошла строем группа детей. Почему-то они все были одеты в камуфляжную форму с нарукавными нашивками шестнадцатой школы. Одна из девочек грустно посмотрела на меня из-под берета, словно хотела мне что-то сказать. Наши взгляды соприкоснулись на одну секунду. Затем она отвернулась, вступая на тротуар. Я посмотрел ей вслед.