По Беломорью - страница 13

Поселок Лямца. Памятник. Фото М. Пуссе.

Во время безуспешной осады в 1854 году Соловецкого монастыря англичане пытались пополнить в поселке на побережье Онежского полуострова запасы мяса. Крестьяне, вооружившись кремневками, оказали грабителям сопротивление. Фрегат ответил бомбардировкой поселка и сжег церквушку, поселок же Пушлахту спалил совсем.

…А давление все падало и падало. Опасаясь приближающегося шторма, мы сделали попытку прорваться к речке Палова, где можно было порыбачить. Но вскоре поняли — до цели не добраться. Волнение так быстро усиливалось, что пришлось повернуть обратно к берегу. Мы пристали напротив избушки, где оказалось трое сборщиков анфельции. Встретили нас очень гостеприимно, предложили ухи. За разговорами прошел вечер.

— Вся наша жизнь и работа связана с морем, — делился А. Е. Пунонцев. — Я, например, начинал с «зуйка» — юнги на норвежской шхуне. Подходили они в двадцать восьмом — двадцать девятом годах к Лямце для найма рыбачьих артелей из поморов. Наживлял я мойву на ярусы. Треска на нее хорошо берет. Рыбачили мы тогда вдоль Мурманского берега. По окончании лова шхуна подходила к поселку, и меня возвращали отцу вместе с заработком…

Старший из сборщиков Ф. П. Нестеров — тоже потомственный помор, всю жизнь проработавший на Онежском берегу, рассказывал нам о сборе анфельции:

— Собираю за сезон около тонны анфельции. Из пяти килограммов сырой после сушки получается один. За килограмм сухой и вытеребленной нам платят по 26 копеек… Но брошу, наверное, собирать. Глаза от анфельции очень болят и руки чешутся. Приезжал тут инструктор, жаловались мы. Обещал очки специальные прислать и лекарство и исчез. А если бросим мы, старики и старухи, ее собирать, кто этим займется? Молодежь уходит в крупные колхозы, на сейнеры, в город. Пропадает весь наш поморский опыт…

На наши расспросы о семге сказал: семгу у нас ловят в Онеге у подпорожья, в губе Конюхово, и Летней Золотице. Раньше, до постройки плотины, она и в Тамицу хорошо шла, и Лямцу не забывала. Но в основном же в наши реки идет не семга, а кумжа. Тоже ценная рыба. Уж не знаю, по науке сходится ли, но приметы у нас есть верные. Семга и кумжа хорошо подходят после штормов с запада. Появились в мережах «карбаски» с открытыми створками и высосанным нутром или, к примеру, в мережи корюшка стала попадаться в массе — жди семгу и кумжу. Они всем этим питаются.[1] Еще примета. В год, когда больше дождей, кумжа в реки заходит пораньше. А вообще-то она и сейчас уже начинает идти. Самый лучший ход, например, в Летнюю Золотицу — с листопадом, то есть во второй половине сентября.

Поплыли дальше. Фото М. Пуссе.

Вторник, тринадцатого августа, мы провели в рыбачьем стане на речке Палова. Ловили удочкой форель, на взморье — камбалу и навагу, а потом, минуя мыс Каменный (здесь в поросшем тростником озере на пролете задерживаются гуси), поплыли к избушкам, что разбросаны по берегу до Пушлахты. В них останавливаются рыбаки во время лова пушлахотской селедки.

В самой губе Пушлахта, где живет бригада рыболовецкого колхоза «Беломор», рыбу ловят мало, зато в следующей губе — Конюхово (в ней мы тоже потом останавливались) хорошо ловятся и семга, и сиг.

По пути к Летней Золотице познакомились с Николаем Дмитриевым. Он возвращался с осмотра продольников и пригласил нас к себе «на уху». Долгое время Николай был кадровым охотником в Пушлахте, и, по его наблюдениям, участок Пушлахта — Летняя Золотица в последние годы обеднел охотничьей фауной. Лось и медведь стали редки, зато вот уже лет пять как появились волки. «Я лично встречал у Лопатки сразу шесть штук, и вообще с ними много воевал. Как глубокие снега наступают, волки уходят на взморье, в ропаки. Давят там хилесаек (молодь нерпы). Я выкладывал отравленную фторацетатом бария навагу. Один волк отравился. Но были и недоброкачественные партии яда. Брали волки и одну, и две пилюли — уходили живыми… Куниц за весь позапрошлый сезон я добыл в нашем районе только шесть штук. Даже боровой птицы стало мало. Только у Пушлахты еще косачей достаточно. Из водоплавающей же у нас остается зимовать морянка».