По дедовским рецептам - страница 14

Теперь несколько слов о наливах. Замечено, что достаточно плотные плоды дикой яблони ягодной после заморозков приобретают нежную консистенцию и становятся прозрачными, наливными. Это наводит на мысль, что, во-первых, знаменитые старинные наливные яблоки произошли от скрещивания нескольких видов диких яблонь, в том числе и ягодной, а во-вторых, прозрачность таких яблок в известной степени зависит от условий выращивания. Как подметил М.В. Рытов, наливу (появлению прозрачных плодов) способствует прекращение роста побегов после сентябрьских заморозков в сочетании с обильным выпадением осадков. Отсюда понятно, почему иностранцы так удивлялись нашим прозрачным яблочкам: в Западной Европе подобного сочетания погодных условий осенью, как правило, не бывает. А куда делся сорт пудовезь, остается только гадать. Впрочем, некоторые специалисты считают, что это одно из названий-синонимов крупноплодной формы белого налива.

Разумеется, сохранение и размножение сортов плодовых деревьев осуществлялось прежде всего прививкой. В любопытной старинной «Книге, глаголемой Назиратель» даются подробные описания окулировки, копулировки, прививки в расщеп и в пень, то есть почти всех тех приемов, которыми садоводы пользуются и сегодня. Знали в то время, четыре столетия назад, и то, что прививка возможна лишь на родственных видах и родах растений.

«Яблонь на яблонь, не смотрячи … хотя сладкая на кислую, только чтобы яблонь в грушу не была привита или груша в яблонь», — говорится в «Назирателе». А эти знания, в свою очередь, давали простор для развития народной селекции.

К одному подвою нередко прививали несколько сортов. «Разные плоды на одном дереве никому уже не в диковинку, — писал во второй половине XVIII бека А.Т. Болотов. — И последний мужик уже знает, что это про известь через прививки легко можно, следовательно, никого тем удивить не можно». Но он же предупреждал, что зачастую среди многочисленных привоев разных сортов активнее растут некрупные и плохие вкусом, «а другие начинают от них мало-помалу отставать и либо остаются малы … и плода приносят мало, либо со временем совсем пропадают и засыхают; и как сие случается чаще с прививками лучших и нежнейших природ, и верх берут не они, а худшие, то сие всего уже досаднее».

Однако во времена просвещенного Болотова еще бытовали и такие рецепты: «Чтобы иметь красные яблоки, прививок опускают в щучью кровь, или ветвь привить настоящим образом к ольховому пню или вишне». Самоучки-экспериментаторы прошлого проводили и более интересные прививки, например абрикоса на сливу или вишню. Вот что писал об этом «Назиратель»: «Коли лето расли (побеги. — Авт.) бросиневые (абрикосовые. Авт.) будут привитые в пень сливной либо вишневой, тогды переменится образ обоих древес в овощу (в плодах. — Авт.) … тогды орастаючися едино другому своей крепости уделяет и так во оном прививании сходится сок обоих дерев». Так четыре столетия назад садоводы объясняли “ взаимовлияние привоя и подвоя.

На фоне подобных наблюдений и опытов довольно курьезно звучит сейчас совет, помещенный в одном из садоводческих справочников конца XVIII века, то есть через 200 лет после «Назирателя»: «Буравом провертеть в дереве диру на пядень от корня, налить патокою и заткнуть того же дерева сделанною втулкою, от чего и плод будет сладок». Дескать, не кручиньтесь, если у вас кислые вишни или яблоки, запасайтесь патокой!

Предвижу недоумение читателя: когда же, наконец, пойдет речь об антоновке? Ведь в нашем представлении именно она как бы олицетворяет лучшие русские сорта народной селекции. Что ж, подошел и ее черед, но придется несколько разочаровать любителей этих яблок. Дело в том, что антоновка — далеко не такой уж старый сорт, как многим представляется. Первые упоминания об антоновке датируются началом XIX века, следовательно, она намного моложе наливов, белей, скрутов и аркатов. Возможно, однако, что этот сорт существовал и ранее, но под другим названием. Не совсем ясно и то, где находится родина антоновки. Были даже попытки доказать ее иностранное происхождение, но сейчас никто как будто не сомневается, что возникла она в центральной России, быть может, где-то на Рязанщине, а вероятнее — под Курском или Воронежем.