По горам и тундрам Чукотки. Экспедиция 1934-1935 гг. - страница 11

Сначала закапываем стойки, затем кладем на них матки, на отбор которых Перетолчин обращал особое внимание и во время заготовки радостно вытаскивал из галечника некоторые особо длинные и прямые бревна. Потом можно нашивать на остов дома доски — изнутри и снаружи.

К этому времени вернулись Яцыно из Чауна — осунувшийся после трехдневной бури, во время которой он качался в пустом кунгасе день и ночь среди губы, — и Ковтун с Выгодкой. Последние сделали пешком 100 км и пришли почти без подошв — мягкие чукотские нерпичьи торбаса и русские ичаги не выдерживают долгой ходьбы. Ночью им приходилось туго. В горах уже холодно, ночью 4° ниже нуля, а топлива, кроме мелких кустиков, нет. Наши товарищи прошли через высокие перевалы хребта, и затем по печальной и утомительной кочковатой тундре, где паслись, на осенних ягодниках медведи и птицы.

Теперь мы все в сборе, и постройка дома идет намного быстрее. Трамбуем пол — тщательно укладываются пластины дерна, щели между ними забиваются землей. Из-под пола могут идти самые опасные потоки холодного воздуха.

Перетолчин очень строг и зорко следит за тем, чтобы не осталось ни одной щели, делая выговоры за небрежную работу.

Следующий этап—.потолок и крыша. По наклонной доске мы вносим наверх на носилках дерн, тщательно укладываем и потом утрамбовываем. Под дерн на потолок настилаем старые кули, рогожи, тряпки — все, что мы находим на берегу, брошенное после выгрузки парохода. Мы бродим по галечнику, как тряпичники, в поисках полезных отбросов и особенно пакли.

Начинается обшивка стен наружным слоем досок и закладка промежутка дерном. Теперь можно и уехать на юг: ясно, что жильем на зиму мы будем обеспечены, а нужно успеть изучить еще все побережье Чаунской губы.

По западному и восточному берегам губы местами тянутся длинные обрывы утесов, и надо успеть осмотреть их до того, как их на восемь месяцев закроют крепкие снежные забои. Здесь очень мало утесов — мороз и ветер быстро разрушают скалы, всюду на горах видишь только осыпи. Лишь по берегу моря да кое-где по долинам рек, где размыв идет быстро, сохраняются свежие скалы. Поэтому каждый утес, в котором можно изучить условия залегания горных пород и их взаимоотношения, представляет большую ценность для геолога.

Становится холодно, по утрам ниже нуля, часто идет снег — надо торопиться. 10 сентября мы втроем, я, Ковтун и Денисов, уезжаем вдоль восточного берега губы. Втроем трудно будет вытаскивать тяжелую шлюпку на берег, но нельзя снимать со стройки людей — еще очень много остается сделать. Мы так привыкли к работе с талями, что надеемся справиться со шлюпкой и втроем.

Полуостров Певек выдается на юго-запад высоким скалистым мысом Валькумей (Матюшкина). Здесь, так же как и у мыса Шелагского, постоянно дует откуда-нибудь ветер — и встреча его с сильным течением из пролива между о. Большой Роутан и Певеком создает волны, в то время как за мысом и в проливе тихо.

Пролив этот очень интересен: вода течет в нем то на юг, то на север, в зависимости от направления ветра. При северо-западных ветрах вода из океана нагоняется в губу и уровень последней повышается. Прошлой осенью северо-западный шторм нагнал так много воды, что было залито все устье Чауна до Чаунской культбазы, которая стоит в тундре в 10 км от устья; вода залила на метр дома, люди сидели на крышах больше суток. Этот шторм унес много строительного материала, подмочил грузы.

В самой губе этот же шторм выбросил на берег кавасаки, шедший с кунгасами из Певека в Чаун, разбил их и растрепал круглый домик, который перевозили в Чаун.

Чаунская губа встречает нас хорошо — даже у мыса Валькумей волна невелика. Морские птицы — серые толстые пушистые гаги, маленькие черные чистики с ярко-красными лапками и другие — собираются в стайки и перелетают мимо шлюпки. Денисов азартно стреляет, и в случае удачи нам приходится делать круги вокруг утки, чтобы поймать ее на ходу, не останавливая мотор.

Сегодня мы проходим первый утесистый мыс Млелин и ночуем у болотистой тундры. В нескольких километрах в глубине тундры белеют яранги богача-оленевода, и спустя час к нам оттуда прибегает, раскачиваясь на ходу и подпевая, оборванный чукча-пастух, один из батраков богача.