По истечении срока годности – забыть [СИ] - страница 31

стр.

Девушка подлила в стакан бурбон, добавила колы и так остервенело запихнула в него коктейльную трубочку, что чуть не расплескала всё содержимое. Она протянула напиток Старку и внезапно испуганно округлила глаза:

— Ах да! Я же совсем забыла, что ты ничего не берёшь из рук!

Стакан с грохотом опустился на стойку, и Ванда поспешила скрыть то, как её губы изогнулись в усмешке. Лицо Тони в изумлении вытянулось, он только открыл рот, чтобы сказать что-нибудь в своё оправдание, как Клинт запустил в него сырный шарик и позвал петь в караоке. Пока он вертел головой, Ванда скрылась из виду, и Старку ничего не оставалось как надрываться под улюлюканье Бартона.

* * *

Весь вечер она пряталась от него на кухне и, надо сказать, весьма успешно. Её никто не искал, видимо, мало кто заметил её отсутствие, и Ванда внезапно почувствовала себя всеми брошенной. Она слышала, как Скотт пытается уговорить всех сыграть в бутылочку, а Наташа ныла, что эта игра для детей. Девушка вышла на балкон, смежный с кухней, и открыла окно, пропуская свежий ночной воздух в комнату. Облокотившись о подоконник, она разглядывала дом напротив и бездумно вертела в руках пустой бокал из-под вина, ленясь его наполнить.

За спиной раздались тихие шаги, стук стекла о стол, и она обернулась. Старк. Ванда мазнула по нему взглядом и отвернулась, надеясь, что в темноте он её не заметил. Заметил. Прошёл на балкон и прислонился плечом к косяку. Ванда молча закусила губу — она чувствовала, как он смотрит на неё, и от этого было не по себе.

— Правда или действие?

Она удивлённо приподняла брови.

— Я не собираюсь играть с тобой в глупые игры.

— Да? Тогда как ты называешь то, чем занималась весь вечер?

Ванда собиралась было сказать, что это были не глупые игры, но осеклась и закрыла рот. Она задумалась, пытаясь выбрать из двух зол меньшее.

— Правда.

— Так о чём ты хотела поговорить?

«Значит, Наташа ему всё-таки сказала», — догадалась девушка, лихорадочно подбирая нужные слова, потому что молчание затягивалось.

— Я понимаю, что обидел тебя.

— Это мягко сказано, — выпалила девушка.

— Ну, теперь ты знаешь о моей привычке, и я надеюсь, таких неловких ситуаций больше не возникнет.

— Сомневаюсь.

Ванда недовольно отодвинулась от окна, когда Тони приблизился и встал сбоку.

— Я несколько недель мирился с тем, что ты мне грубишь прямо в лицо, а ты теперь не можешь смириться с такой мелочью? Воспринимай это как данность, которую не изменить.

Ванда скрестила руки на груди, всё ещё крепко сжимая в руке бокал, которым так и хотелось запустить Старку в голову.

— Ты всё ещё не ответила на мой вопрос, — напомнил он.

— О чём я хотела поговорить? Ну, я хотела обсудить наше чёртово примирение. Но ты всё испортил, так что я передумала.

Тони ошарашенно выдохнул и помотал головой.

— Моя очередь. Правда или действие?

— Нет-нет, стой, подожди, ты хотела помириться? Официально закончить вражду? В смысле, мы должны были перестать ругаться и стать друзьями? Ты этого хотела?

— Я не хотела становиться с тобой друзьями! Я просто хотела прекратить эти вечные придирки, потому что ругаться с тобой мне уже надоело. Это эмоционально выматывает, — Ванда развернулась к нему. — Я просто хотела нормального общения. Не на повышенных тонах. Но мне кажется, я немного поторопилась. Поэтому отложим этот нелепый разговор.

— Нет, постой. Ты не поторопилась. Всё как раз вовремя. Я тоже этого хочу.

— Правда или действие? — настойчиво повторила Ванда, не обращая внимания на молящий взгляд Старка.

— Давай договорим. Мы не закончили.

— Правда или действие?!

— Правда!

— С тех пор, как ты узнал о нашем с Пьетро существовании и о том, что твои ракеты разрушили наши жизни, ты хоть раз сожалел об этом? Испытывал ли ты чувство вины, хотел ли ты что-нибудь изменить?

— Опять ты за своё.

— Потому что мне важно знать!

— Ты мусолишь эту тему, буквально затираешь до дыр. Ты прекрасно знаешь, что я не следил за этими грёбаными поставками и я…

— Мне плевать, следил ты или не следил. Я спрашиваю, сожалел ли ты?

Тони замолчал и отвернулся, вглядываясь в ночную тьму.

— А сожалела ли ты о том, что согласилась на эксперименты Штрукера?