По лазоревому ветру - страница 2

Она дышала прерывисто и часто, временами пытаясь затаить дыхание, чтобы прислушаться к звукам преследования. Распущенные волосы, едва доходившие до плеч, лезли в глаза и цеплялись за ветки, которые как нарочно тянулись к ней. Она не удивлялась: лес давно не был её другом, если не сказать больше - врагом. И самым отвратительным в её ситуации было то, что надеяться она могла как раз только на этого врага. Ни на минуту девушка не прекращала бег, хотя уже явственно ощущала, что силы скоро оставят её. Но всё равно упрямо продолжала своё бессмысленное отчаянное бегство, пока не поскользнулась на грязи и не растянулась на мокром болотном мху. Девушка с трудом поднялась и огляделась: болото хорошо проглядывалось, и затаиться было негде, тем более, что преследователи уже виднелись сквозь низкорослые чахлых болотные деревца, чьи корни, должно быть, уже подгнивали от постоянной влажности. Можно было бы попытаться спрятаться за трупом лося, но преследователи отлично видели её. В бесконтрольном желании использовать любые возможности, девушка всё же собрала остаток сил, вскочила на ноги  и бросилась бежать дальше. Это был бег загнанного зверя – бессмысленный и безнадёжный. Однако продолжался он недолго: вскоре измученная девушка запнулась о корень, и упала, ударившись виском о гнилой пень, отчего тут же провалилась в гнетущую темноту.

Тем временем люди, одетые в форму стражников, приблизились к ней с опаской. На ней было светло-розовое платье на бретелях, и людям пришлось укутать её в свои камзолы, прежде, чем поднять на руки – из-за кого-то суеверного чувства и потаённого страха перед ней они опасались прикасаться к её коже. Кто знает, чем это может обернуться? Рисковать стражники не хотели, да и смысла не было: девушка была без сознания, а, значит, был шанс доставить её во дворцовую тюрьму, не дотрагиваясь. Несли её бережно, боясь, что она может прийти в себя раньше, чем окажется запертой в камере.

***

Кто-то плеснул ей в лицо водой, от чего она чуть не захлебнулась и принялась откашливаться, ловя ртом воздух. Прежде, чем она успела открыть глаза, послышался металлический щелчок – это закрылась дверь камеры, в которой её заточили. Девушка очнулась на полу, довольно прохладном, и от этого зябко поёжилась. Оглядевшись, перед собой девушка обнаружила кувшин с водой, и голос человека, стоявшего по ту сторону решётчатой двери, пояснил:

- Ты арестована за колдовство на территории Северного Догорма. Сейчас ты находишься в тюрьме столичного города Оуил, и тебя ждёт казнь по указу принца Лефириуса, – он с потаённым страхом и лёгкой неприязнью смотрел на пленницу. - Умойся, он скоро придёт, чтобы потолковать с тобой.

- Принцу приятнее видеть опрятных узников? – дрогнувшим  голосом спросила она, но глаза её сверкнули злостью.

Стражник не стал отвечать и быстрым шагом ушёл, скрываясь из виду, а после того, как шаги его перестали быть слышны, девушка погрузилась в звенящую тишину.

Дрожащими руками она обхватила кувшин и сделала несколько глотков. Вода оказалась на удивление чистой – стражники не намеревались издеваться над пленницей. Северный Догорм издревле славился своим гуманным отношением к пленникам, врагам и обидчикам. Это не означало, что правитель грешил попустительством, напротив, законы, коих было достаточно мало, соблюдались строго и нарушители карались жестоко, но неизменно справедливо, и никто никогда не позволял себе превышать полномочия.

Напившись родниковой прохладной водой, девушка поставила кувшин на пол и поудобнее уселась. Она твёрдо решила, что не станет приводить себя в порядок только для того, чтобы принцу было не так неприятно на неё смотреть.

Принц, к слову сказать, был молод и это был первый его указ. Отец очень дорожил своим сыном и не позволял ему участвовать в сражениях, объясняя это тем, что тому следует заниматься внутренней политикой. В политике принц не смыслил ничего, но указ всё же придумал. Это было то, что от него не требовали, но ждали, и ему пришлось оправдать ожидания. Лефириус долго не мог найти тему для своего указа, но однажды его осенило. На территории Северного Догорма магия была запрещена в любом проявлении, но этот запрет никто не воспринимал всерьёз. Не было какой-либо кары за нарушение этого запрета, и потому нарушался он постоянно, хоть все, обладающие магией существа, стремились не выставлять напоказ свои способности. Принц изучил все особенности нечисти, к которой по неведению относил всех, кто умел хоть немного колдовать, и принял решение, что необходимо каждому вампиру и оборотню вбивать осиновый кол в грудь, а ведьм и колдунов сжигать на кострах. Если они покажут свои способности. А если хотят жить в их городе - пусть живут, но знают, что проявлять свою сущность им не позволено. Об этом и был его указ. И вот сегодня ему доложили о поимке ведьмы. Это событие несказанно взволновало его, и вскоре он уже стоял перед решёткой её камеры, поскольку ему было интересно посмотреть на ведьму. Молодой и наивный, он никогда не разговаривал с преступниками, и даже не знал, с чего стоит начать, чтобы постараться выудить хоть немного полезной информации. Как только Лефир увидел пленницу, на лице его появилась тень удивления, поскольку он ожидал, что ведьма будет выглядеть иначе: будет старше, неприятнее на вид, будет держаться строго, уверенно и агрессивно. Но сидящая на полу девушка выглядела беспомощной, слабой и совершенно не способной противостоять ему. Он быстро прогнал все лишние мысли, понимая, насколько внешность владеющего магией может быть обманчива. Мысли отогнались послушно и невероятно легко, уступив место некоторой брезгливости: ведьма была вся в болотной грязи, подол платья изорвался в клочья, цепляясь за ветки, которые, немилосердно хлестали девушку во время её бега и успели оставить на теле многочисленные красные полосы. Из-под растрёпанных волос, всё ещё хранивших в себе частички лесного мусора, выглядывали остроконечные ушки. Лефир припомнил все знания о нечеловеческих расах, размышляя, кто перед ним. Вариантов было много, но самым разумным было бы посчитать её какой-нибудь эльфийкой или бескрылой феей. Или, может, и крылатой, просто умеющей скрывать свои крылья при помощи магии. Пожалуй, это походило на правду, и девушку Лефириус мысленно причислил к феям, поскольку никто из рода эльфов не позволил бы так легко догнать себя в своём лесу, да и другие причины и знания, не позволяющие принцу допустить, что перед ним эльф, находились в его памяти. Он решил, что, по сути, не важно, кто ведьма по происхождению, ведь магия под запретом для всех, и исключений нет.