По образу и подобию - страница 15
Папа перевел дух и уже тише добавил, - в том, что он наступит, я не сомневаюсь. Помните, что бы ни случилось, венецианский флот с крестовым воинством должен прибыть в Святую землю! Что бы ни случилось!!! К сожалению, это все, чем мы можем напутствовать вас на прощание.
Иннокентий помолчал несколько мгновений, затем осенил Соффредо крестным знамением. - Храни вас Бог, сын мой, и удачи.
- А мы с вами Пьетро составим еще несколько писем ...
***
Остров Риальто, Palazzo Dukale
18 августа 1198
Малый Совет Республики Святого Марка собрался сегодня по настоятельному требованию дожа Энрике в полном составе. Большая гостиная, примыкающая к Залу приемов, легко вместила девять человек, представляющих лучшие венецианские семейства.
Здесь были те, чьи предки веками создавали богатство и мощь Светлейшей республики. У окна с видом на затянутую туманом лагуну расположился Аугусто Партечипацио. Это его пращур без малого триста лет назад организовал похищение мощей Святого Марка из рук неверных>[15]
. С тех пор евангелист всегда покровительствовал Венеции, не раз спасая ее жителей из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций.
Пьетро Кандиано о чем-то негромко разговаривал с Витале Контарини. Пра-прадед Кандиано когда-то привел в Лагуну первый караван с пряностями, пройдя нанятыми кораблями вдоль всей Аравии, через Красное море, затем на верблюдах через пески Суэца, и вновь своими уже кораблями через родные воды средиземноморья.
А его младший брат Чезаре сумел дойти до самого халифа ал-Мути, покончившего, наконец, с бесконечными раздорами и разбоем в Халифате. И добился таки - уговорами, лестью, богатыми подарками - разрешения венецианским купцам на торговые операции в Египте. Так было покончено с посредничеством хитрых и жадных арабов, а казна республики стала еще быстрее наполнять полновесным золотом.
Вот Контарини резко возразил своему собеседнику, вскинув руки к потолку - явно призывая в свидетели всех святых - и начал что-то доказывать, быстро-быстро жестикулируя. В этом - все Контарини, нетерпеливые, быстрые, неспособные усидеть на одном месте. Семейство испокон веку имеет крупнейшие в Истрии и Далмации обороты по торговле живым товаром. Даже император всех варваров, Карл Великий (ха - "Великий"!) не смог ничего сделать с их бизнесом, как ни пытался.
Казалось бы, чего еще желать?
Но нет, уже в этом столетии неугомонные Контарини сумели как-то договориться с начальством византийской патрульной эскадры, запирающей Проливы, и проложили дорогу через три моря, чтобы где-то там, в далекой Скифии, в устье реки Дон - ну что за варварское название! - создать новую факторию. Уже сегодня идущий оттуда товар составляет заметную долю в обороте, а ведь это фактически только начало! И грозные папские послания, запрещающие работорговлю им не указ. И правильно, кто может заставить свободного человека в свободной республике что-то делать против его воли!
Фальеры, Орсеоло, Морозини, Флабьянико, Дзиани, Мастропьетро...- по этим именам можно изучать историю Республики, но они и сегодня крепко держат в руках все нити управления тем огромным могуществом, что как-то незаметно и постепенно сосредоточилось в венецианской лагуне.
Покрытые изящной резьбой и позолотой створки распахнулись, впуская в гостиную Энрико Дандоло. Крепкий, несмотря на свои без малого девяносто, подтянутый, с навсегда въевшимся просоленным загаром - сорок первый дож Светлейшей республики направился к председательскому месту. Присутствующие - те, кто сидел - встали, в знак почтения к этому выдающемуся человеку.
Не тратя времени на предписанную дворцовым этикетом благодарственную молитву Святому Марку, Дандоло опустился на малиновый бархат кресла.
- Мессеры, благодарю, что сумели откликнуться на мое приглашение, хоть и прозвучало оно в неурочное время. Однако, новости, которые нам следует обсудить, слишком важны, чтобы медлить.
Дож положил руку на принесенный с собой свиток. - Здесь копия буллы Иннокентия III с призывом к повторному освобождению Иерусалима из-под пяты неверных. - В зале мгновенно установилась полная тишина, пока грубый - весь в деда - мессер Орсеоло не выразил общее мнение: