По праву любви - страница 23
— Мне трудно представить, что сеньор Фарина при своём весе мог забраться на крышу и стрелять оттуда, — задумчиво протянул Омеру.
— Стрелял кто— нибудь из его дружков, которых я выгнал со своей фазенды, а он приютил, боясь, что они проговорятся, — настаивал Маурисиу.
Он уже начал злиться. Ему было крайне неприятно, что следователь, вместо того чтобы сразу же схватить преступника, сомневается и тянет время.
Омеру задумался. Он проверял и Зекинью, и Форро, и Зангона, все они оказались вне подозрений. Оставался опять какой— то неизвестный, который сделал своё чёрное дело и исчез.
Разозлённый Маурисиу решил подлить ещё масла, потому, что огонь никак не разгорался:
— У Фарины было более чем достаточно оснований для убийства. Он хотел заполучить нашу фазенду и обольстить мою мать, что вскоре и сделал. А ещё он хотел получить деньги с Марии, которой очень хотелось избавиться от мужа и стать наследницей.
После этого сообщения Омеру заколебался. Версия выстраивалась достаточно стройная. У Фарины действительно было немало мотивов для убийства. Но вместе с тем Маурисиу не внушал ему большого доверия, он всё время нервничал, наводил на след, то одного, то другого, следы оказывались ложными. У Омеру было достаточно опыта, чтобы понимать, в каких случаях люди ведут себя именно так. Другое дело, что понимания мало для предъявления обвинения... А вот что касается Фарины, то поступивший сигнал нужно было проверять...
— Ну что ж, пишите, — вздохнул Омеру.
Маурисиу подтвердил своё сообщение письменным заявлением и, счастливый, отправился домой. Он потирал руки, не сомневаясь, что теперь с ненавистным итальянцем будет покончено.
Франсиска, ожидая сына, была в смятении. Утром она поделилась с Ритой своими наблюдениями за Маурисиу, рассказала, что тот стал гораздо спокойнее и, похоже, ничего уже не имеет против Фарины. А вот змея... Что значит змея в постели?
— Вы и сами знаете, что это значит, — печально отозвалась Рита. — Значит, что всё будет у вас непросто, дона Франсиска. Маурисиу — хороший мальчик, он никогда ничего плохого не сделает, но вот тот, другой... Он вас в покое не оставит! И заберите сокровища, пока их никто другой не забрал!
— Где же они? — всплеснула руками Франсиска.
— В норе, которую Маурисиу стал называть своим домом, — ответила Рита.
— Но ведь мой сын сказал, что не может ограбить мать, — в ужасе произнесла Франсиска.
— Сын не может, он прав. Но тот, другой, может всё! Заберите сокровища, пока они не пропали.
Франсиска отправилась в нору вместе с Фариной, одна она не переступила бы и порога. Долго искать не пришлось, драгоценности и золото лежали едва прикрытые.
— Пойду за машиной, — сказал Фарина. — В руках нам всего этого не унести.
Франсиска даже не обрадовалась находке, её заботило только состояние сына. Так притворяться? Так искусно лгать? Стать настоящим преступником, убийцей, грабителем? Человеком без стыда и совести? Но по какой причине? Логики в поступках Маурисиу не было. Было бы логично, если бы он, совершив преступление, украл сокровища для того, чтобы скрыться навек и жить где— то вдалеке безбедно. Так поступил бы настоящий преступник. Но её сын не собирался уезжать. Да и сокровищ не прятал... Значит, он болен? Сошёл с ума? Но почему тогда он рассуждает вполне разумно? Почему вдруг снова стал тихим и приветливым?
Оставалась ещё версия Риты. В Маурисиу вселился мстительный дух несчастного возлюбленного Франсиски. Он погиб насильственной смертью, и его не похоронили по— христиански, вот он и бродит неприкаянным и творит в отместку всевозможные преступления. Орудием мести он избрал собственного сына. Франсиске трудно было поверить в это, но сердце ей подсказывало, что Рита недалека от истины... А если так, то несчастный Маурисиу вполне мог быть и грабителем, и убийцей...
Когда до Франсиски это дошло, она разрыдалась. Фарина пытался и никак не мог её успокоить.
Она спустилась к обеду с опухшими от слёз глазами. Беатриса прибавила ей волнения и беспокойства, сообщив, что следователь Омеру побывал на фазенде Винченцо, нашёл винчестер и увёз его.