По следам джи-ай - страница 9

Комментируя "автоматическую войну" на заседании подкомиссии сената США по военной готовности, сенатор Праксмайер заявил:

"Детекторы не могут установить разницы между солдатами, женщинами и детьми… Целые деревни могут быть стерты с лица земли, если обширные пространства будут "усеяны" приборами, в результате показаний которых вступит в действие авиация, убивающая без разбора".

Ветеран вьетнамской войны Гертер говорил о новой системе:

"Это значительно большее зверство, чем то, что было совершено в сотнях Сонгми. Это систематическое уничтожение тысяч невинных людей и посевов при помощи автоматической, электронной и механической машины смерти, машины, убивающей односторонне, невидимо".

Американская авиация действовала во Вьетнаме до самого последнего дня войны.

— На этот раз мы не станем церемониться. Ведь мы говорили миру, что добьемся победы, — не раз слышал Джон от летчиков. Он верил им. Но победа не приходила.

Ни новые системы обнаружения партизан с разветвленной сетью оперативных центров наблюдения, оснащенных электронно-вычислительными машинами, ни крупнокалиберные бомбы весом от 250 до 1500 килограммов, наводящиеся по лазерному лучу, ни малошумные беспилотные самолеты, ни другие новинки смертоносной военной техники не принесли экспедиционному корпусу США преимуществ на поле брани. Но почему же? Об этом начинали задумываться многие джи-ай.

…Патрулирование подходило к концу. Они развернулись по солнцу и шли по направлению к лагерю. Опасные зоны, где можно было наткнуться на мины-ловушки, остались позади. И все-таки чувство напряжения и тревоги не покидало Джона.

Долгие месяцы боевой жизни научили его не доверять безмолвности джунглей. Они могли ожить, ощетиниться автоматными и пулеметными очередями в любом, самом неожиданном месте.

Джон шел в середине колонны. Это было безопаснее. Пока первые ряды примут на себя удар "чарли", можно занять выгодную позицию.

Место в середине строя принадлежало Джону по праву. Сложившееся негласное правило вопреки здравому смыслу требовало на самые опасные участки ставить молодых, только что прибывших солдат, или, как их называли на чисто армейском жаргоне, "cherry", что в переносном смысле означает "девица". "Закон каменных джунглей" действовал и здесь. Сильный диктовал свою волю слабому и за счет его повышал свои шансы остаться в живых.

Джон, как и большинство джи-ай, не любил патрулирования. Встреча с противником лицом к лицу в глубине джунглей, когда отсутствовало превосходство в технике, когда за спиной не было средств усиления, пугала их, приводя в шоковое состояние. При малейшей опасности возникновения ближнего боя они вызывали авиацию.

К счастью, на этот раз все обошлось вроде бы благополучно. До лагеря оставалось всего несколько километров. Там Джона ожидал сытный обед, банка ледяного пива и мягкая постель.

А пока можно было предаться приятным мечтаниям о скором возвращении в Штаты. Срок пребывания Стивенса во Вьетнаме приближался к концу. Джон готовился поставить точку в своем послужном списке, или, как говорили такие счастливчики: "Дайте мой приказ". Для него, как и для большинства джи-ай, война заканчивалась не победой, не поражением, не перемирием, а датой его замены. "Моя война кончается, когда я еду домой" — так рассуждал каждый джи-ай, возвращавшийся в Соединенные Штаты.

Джон подходил к лагерю, а мысли его забегали вперед, опережая годы. Он продолжал верить в то, что армия поможет ему прочно встать на ноги, добиться того, чего не мог сделать его отец.

Что касается опасности, то Джон был уверен в себе. Сколько раз за эти месяцы он выходил из сложных передряг. Ему казалось, что так будет всегда. Он был опытным солдатом. Хорошо владел оружием, знал боевые уставы и выполнял их. Его политическое кредо было ясным и определенным. Он принадлежал к тем джи-ай, которые на вопрос: "Почему вы находитесь во Вьетнаме?" — уверенно отвечали: "Чтобы остановить коммунизм".

Постулаты официальной антикоммунистической пропаганды принимались им на веру. В представлении Джона коммунизм был самым страшным злом, с которым надо бороться всеми силами, всегда и везде. Почему? Он над этим глубоко не задумывался. Ему сказали, что коммунисты хотят развязать войну против США и всех стран "свободного мира". Его заставили поверить, что коммунизм — это воплощение дьявола, потому что коммунисты безбожники. Он даже не сомневался в том, что коммунистам не присущи такие качества, как доброта, юмор, что им недоступно и непонятно такое человеческое чувство, как любовь.