По следам подвига - страница 6
В роковой день 22 июня 1941 года она снова гуляла с Ниной по лавре. Нахлынуло на нее странное чувство — будто все дальше засасывает ее в глубь веков, будто послали ее во вражий стан восставшие крестьяне лазутчицей, и вот она идет по древним камням лавры, чтобы разведать силы дворян и церковников в этой мощной крепости. И вдруг… Именно в Троице-Сергиевской лавре узнали Вера и Нина, что началась война.
Отвечая на первый призыв ЦК комсомола, Вера в начале июля поехала с московскими студентами и школьниками копать окопы, противотанковые рвы на дальних подступах к столице.
Поезда со студентами и старшеклассниками долго добирались до места назначения, — ведь в первую очередь на запад бросали стрелковые дивизии второго эшелона Западного фронта. Студенты ехали в товарных вагонах с песнями и смехом, будто на прогулку. Немцы бомбили станции, но Вера под бомбежку не попала — пронесло. Дивизии второго эшелона, которые должны были занять построенные укрепления, были срочно переброшены на фронт. Немцы сообщали в листовках, что форсирован Днепр и 16 июля взят Смоленск, но никто среди студентов этому не хотел верить.
Всех девчат — вот обида какая! — отделили от ребят, разбили на роты, взводы, отделения, прямо как в армии. Но вместо винтовок раздали новенькие блестящие лопаты с длинными черенками. Каждой роте выделили участок, каждому землекопу — тоже. Ширина — полтора метра, длина — семь метров, глубина — три метра. Норма — девять кубометров в день. Мастер показал, как держать лопату, откуда начинать, как снимать дерн, куда выбрасывать землю. Работа подвигалась медленно. Через час-два невыносимо начинала болеть спина, градом лил пот, покалывало сердце, саднило намозоленные руки, но Вера упрямо продолжала копать, вплоть до пятиминутного «перекура». В обед раздали из котла полевой кухни по половнику пшенной каши в жестяных кружках. Многие девчата сбросили одежду, оставшись в трусиках и лифчиках. Загорать так загорать. К вечеру все обгорели до волдырей. У сибирячки Веры пунцово пламенел нос, горели алые плечи. Первый день на труд-фронте показался Вере самым длинным и тяжелым в ее жизни. Только к вечеру подкатил водовоз с бочкой воды. Потом — снова два долгих-долгих километра до полевой кухни. И снова — кружка жидкой пшенки. Кто-то из девчат разревелся. Вера с возмущением отвернулась от этих жалких слез. В тот вечер впервые не пели песен. В сараях, далеко от деревни, спали как убитые. А утром чуть свет опять за лопату. И так много-много недель подряд, безо всяких выходных, по двенадцать часов в сутки. Работа эта была бы невыносимой, не будь она добровольной, если бы комсомольцы-москвичи не понимали, как она нужна фронту, Москве.
В конце июля над окопами стали появляться «мессеры» и «юнкесы», и Вера увидела первую кровь, первых убитых и раненых. Всем сердцем прочувствовала она горе народное, когда потянулись мимо окопов на восток скорбные колонны беженцев из западных областей.
Особенно трудно приходилось на рубеже Ржев — Вязьма. Командовал строительством начальник инженерного управления фронта генерал-майор Невский. Вера только мельком видела этого генерала, когда он приезжал подбодрить молодежь. Ей не дано было знать, что в ноябре того же года генерал Невский, закончив большую минно-подрывную операцию, связанную с обороной Харькова, отдаст команду взорвать радиоминой генерала фон Брауна, коменданта и начальника гарнизона оккупированного гитлеровцами Харькова.
Несмотря на кровавые мозоли, Вера подавала пример подругам, вырабатывая норму и смеясь:
— Вот и первая профессия: землекоп!
В самые трудные часы вспоминали, как Павка Корчагин строил железную дорогу…
Первое серьезное столкновение с трудностями заставило приуныть кое-каких горе-романтиков, но не такова была Вера. Она не могла изменить самой себе. Да и что Юра подумал бы!
В начале сентября студентов-старшекурсников отозвали в Москву на учебу.
…В это время я был совсем близко от Веры — рыл окопы полного профиля и эскарпы близ Рославля. Немцы прорвали фронт. Начали операцию «Тайфун», рванулись снова на восток, и моя рота лишь с огромным трудом сумела погрузиться в последний эшелон на станции Снопоть, что в сорока километрах восточнее Рославля..